Сьюзен и мальчики устали грести еще задолго до того, как обогнули последний мыс и попали в Зеркальный залив. У Люси от солнца и блеска воды болела голова. Даже Трам мечтал о конце путешествия. Скамья, на которой он сидел у руля была предназначена для людей, а не для гномов, ноги его не доставали до днища лодки: всякий знает, как это неудобно. И чем больше они уставали, тем больше падали духом. Сначала дети думали только о том, как добраться до Каспиана. Потом стали размышлять о том, что будут делать, когда найдут его и удастся ли с помощью гномов и лесных жителей нанести поражение армии взрослых людей.
Начало темнеть, а они все еще медленно продвигались по изгибам Зеркального залива. Берега сближались, деревья нависали над их головами, сгущались сумерки. Стало очень тихо - все звуки моря умерли позади них. Было слышно даже журчание маленьких ручейков, впадающих в залив.
Наконец, они пристали к берегу. Все слишком устали, чтобы разжигать костер и предпочли есть на ужин яблоки (они понимали, что не скоро захотят их снова), чем пытаться поохотиться. Молча пожевав яблоки, они зарылись в мох и опавшие листья между четырьмя огромными буками.
Все, кроме Люси, тут же заснули. Люси, уставшая куда меньше остальных, никак не могла устроиться поудобнее. К тому же она забыла, как храпят гномы. Она знала, что если не пытаться заснуть, то заснешь быстрее, поэтому открыла глаза. Сквозь просветы в ветвях были видны вода в заливе и небо над ней. Люси с радостью узнавала нарнийские звезды (она знала их лучше, чем звезды нашего мира - ведь нарнийская королева может ложиться спать позже, чем английская девочка). С того места, где она лежала, ей были видны три летних созвездия - Корабль, Молот и Леопард. "Старый дружище Леопард", - радостно пробормотала она.
Вместо того, чтобы задремать, она окончательно проснулась - это было странное, ночное, сонное бодрствование. Залив светился все ярче - вышла луна, но за деревьями ее не было видно. Люси почувствовала, что лес проснулся вместе с ней. Сама не зная почему, она быстро встала и отошла от лагеря.
- Как чудесно, - сказала она себе. Было прохладно и свежо, вокруг пахло чем-то удивительно приятным. Поблизости послышалась первая трель соловья, он начал петь, остановился, снова запел. Впереди было еще свежее. Она пошла и вышла туда, где деревья росли реже, повсюду были пятна и лужи лунного света, но свет и тень так смешались, что она ничего не могла разглядеть, В этот момент соловей, закончив, наконец, распеваться, разразился великолепной трелью.
Глаза Люси привыкли к свету, и она смогла разглядеть деревья рядом с собой. И страстная мечта о тех днях, когда деревья разговаривали, охватила ее. Она знала, как бы заговорили деревья, если бы она смогла их разбудить, и помнила, на каких людей они были похожи. Люси посмотрела на серебристую березу: у нее был мягкий льющийся голос, и она походила на стройную девушку, с развевающимися вокруг лица волосами. Она взглянула на дуб: это был высохший, но крепкий старик с курчавой бородой и бородавками на лице и руках (из них тоже росли волосы), но лучше всех было буковое дерево, под которым она стояла: это была грациозная богиня, спокойная и величественная, госпожа леса.
- Деревья, деревья, деревья, - начала Люси (хотя вовсе не собиралась говорить). - Проснитесь, деревья, проснитесь. Разве вы не помните? Разве вы не помните меня? Дриады и нимфы, придите, придите ко мне!
Хотя не было ни дуновения ветерка, они зашелестели, и шум листвы был похож на слова. Соловей перестал петь, как будто что-то услышал. Люси показалось, что она вот-вот поймет то, что пытаются сказать деревья. Но ничего не произошло. Шелест умер, соловей запел снова. Лес опять выглядел как обычно. Люси знала (так бывает, когда стараешься вспомнить имя, и почти вспоминаешь, но оно исчезает раньше, чем ты его произнесешь), что она в чем-то ошиблась: то ли заговорила с деревьями на секунду раньше, то ли на секунду позже; не сказала какого-то важного слова или что-то сказала неправильно.
Внезапно она почувствовала, что очень устала. Вернувшись назад в лагерь, она втиснулась между Сьюзен и Питером и тут же заснула.
Утро было холодным и безрадостным. В лесу царили серые сумерки (солнце еще не встало), тело ломило, все были грязные.
- Яблоки, хей-хо, - сказал Трам с печальной усмешкой. - Я должен заметить вам, древние короли и королевы, что вы не слишком хорошо кормите своих подданных!
Они встали, отряхнулись и огляделись кругом. За толстыми стволами деревьев ничего не было видно.
- Я надеюсь, ваши величества хорошо знают дорогу? - спросил гном.
- Я не знаю, - произнесла Сьюзен, - я никогда раньше не видела этих лесов. Теперь мне кажется, что мы должны были идти вдоль реки.
- Ты могла сказать это раньше, - ответил Питер со вполне понятной жесткостью.
- Не обращай на нее внимания, - сказал Эдмунд, - она всегда была занудой. У тебя есть карманный компас? Мы в отличной форме. Надо идти на северо-запад и пересечь маленькую речку - как бишь ее звали - Стремнинку.
- Я помню, - отозвался Питер, - она впадает в большую реку около брода у Беруны, или моста у Беруны, как говорит Д.М.Д.
- Правильно. Пересечем речку, поднимемся на холм, и будем у Каменного Стола (я имею в виду курган Аслана) около восьми утра. Надеюсь, король Каспиан накормит нас завтраком!
- Хорошо, если ты прав, - вздохнула Сьюзен, - я не помню таких подробностей.
- Как тяжело с девчонками, - обратился Эдмунд к Питеру и гному, - они никогда не помнят карты.
- Зато мы помним еще что-нибудь, - сказала Люси. Сначала все шло неплохо. Им показалось даже, что они отыскали старую тропу: в лесу всегда кажется, что ты нашел тропу. Но такие тропы исчезают через пять минут, и ты находишь следующую (надеясь, что это не новая, а та же самая тропа) и когда ты окончательно потеряешь направление, то поймешь, что это были вовсе и не тропы. Однако мальчики и гном привыкли к лесам и не слишком доверяли тропинкам.
Они брели уже полчаса (у троих еще немело тело от вчерашней гребли), когда Трам внезапно прошептал: "Стойте". Все остановились. "Кто-то идет за нами, - тихо сказал он, - или, вернее, рядом с нами, здесь, слева". Все замерли, вглядываясь и вслушиваясь, пока не заболели глаза и уши. "Давай натянем луки", - предложила Сьюзен Траму. Гном кивнул, и оба лука были взяты на изготовку.
Они шли теперь по более редкому лесу, держась все время настороже, потом вошли в густой подлесок. Как только они миновали его, послышалось рычание, и кто-то с быстротой молнии выскочил из сломанных кустов, сбив Люси с ног. Падая, она услышала звон тетивы, а когда пришла в себя, увидела огромного страшного серого медведя, лежавшего мертвым со стрелой Трама в боку.
- В этом состязании Д.М.Д. побил тебя, Сью, - сказал Питер с вымученной улыбкой. Даже он слегка испугался.
- Я... я выстрелила слишком поздно, - ответила Сьюзен смущенно. - Я побоялась, что это один из наших медведей, говорящий медведь. (Она ненавидела убивать кого бы то ни было.) - Ужасно, - заметил Трам, - большинство зверей стали немыми созданиями и врагами, но ведь и другие остались. И никогда нет уверенности, но медлить нельзя.
- Бедный старый мишка, - воскликнула Сьюзен, - ты думаешь, что он был говорящий? - Ну нет, - отозвался гном. - Я видел его морду и слышал рычание. Просто он хотел на завтрак маленькую девочку. Кстати о завтраке: я не хотел бы лишать ваших величеств надежды на хороший завтрак у короля Каспиана, но запасы в лагере очень скудны. А медвежатина - отличная еда. Стыдно оставить всю тушу ничего не взяв. Это не займет много времени. Полагаю, что юноши - я хотел сказать - короли - знают, как освежевать медведя.
- Отойдем подальше, - сказала Сьюзен Люси. - Я знаю, что это страшно противное дело. - Люси кивнула с содроганием. Когда они уселись, Люси вдруг произнесла: "Мне пришла в голову ужасная мысль, Сью".
- Какая?
- Что будет, если когда-нибудь в нашем мире люди станут дикими, как звери, а выглядеть будут как люди, и невозможно будет разобрать, кто есть кто?
- У нас тут в Нарнии достаточно забот и без того, чтобы воображать такое, - ответила практичная Сьюзен.
Когда они вернулись к остальным, лучшие куски мяса, которые можно унести с собой, были уже срезаны. Не слишком приятно класть в карманы сырое мясо, но они завернули его в свежие листья. У них было достаточно опыта, чтобы понимать, как они отнесутся к этим мягким и противным сверткам, когда по-настоящему проголодаются.
Они тащились (остановившись у первого же ручья, чтобы вымыть сильно нуждавшиеся в этом руки), пока не взошло солнце и не запели птицы. В папоротниках зажужжало куда больше мух, чем хотелось бы. Руки от вчерашней гребли уже не болели. У всех поднялось настроение. Солнце пригрело, и они сняли шлемы.
- А мы правильно идем? - спросил Эдмунд часом позже.
- Важно только не слишком уклониться влево, - сказал Питер. - Если мы возьмем правее, то, в худшем случае, потеряем время, потому что очень быстро наткнемся на Великую реку и не срежем угол.
Они пошли дальше, и ничего не было слышно, кроме звука шагов и звяканья кольчуг.
- Где же эта проклятая Стремнинка? - после долгого молчания произнес Эдмунд.
- Мы скоро наткнемся на нее, я уверен, - ответил Питер, - ничего не остается, как идти вперед. - Оба понимали, что гном сердится на них, хоть он и молчал.
Они продолжали идти, и в кольчугах становилось все жарче и тяжелее.
- Что это? - внезапно воскликнул Питер.
Они не заметили, как вышли на край небольшого обрыва, откуда можно было заглянуть в овраг, где по дну текла речка. На другой стороне скалы были еще выше. Никто кроме Эдмунда (а может быть и Трама) не умел лазать по скалам.
- Прошу прощения, - сказал Питер, - это я виноват, что мы пришли сюда. Мы заблудились. Я никогда раньше не видел этого места.
Гном присвистнул сквозь зубы.
- Тогда идем назад и отыщем другой путь, - предложила Сьюзен. - Я с самого начала знала, что мы потеряемся в этих лесах.
- Сьюзен, - голос Люси звучал укоризненно, - не придирайся к Питеру. Это нечестно, он сделал все, что мог.
- А ты не огрызайся на Сью, - сказал Эдмунд. - Я думаю, она совершенно права.
- Чашки и черепахи! - воскликнул Трам. - Если мы уже заблудились, то сумеем ли найти дорогу назад? Возвращаться к острову и начинать все сначала - даже если это нам и удастся - не имеет смысла. Мираз наверняка покончит с Каспианом раньше, чем мы туда доберемся.
- Думаешь, надо идти вперед? - спросила Люси.
- Я не уверен, что Верховный Король действительно заблудился, - ответил Трам. - Что мешает этой реке быть той самой Стремнинкой? - Но ведь Стремнинка не течет по оврагу - Питер с трудом сдерживал гнев.
- Ваше величество говорит "не течет", - возразил гном. - Но правильнее сказать - "не текла". Вы знали эту страну сотни, или даже тысячу лет назад. Разве она не могла измениться? С той стороны мог произойти обвал, остался голый камень, и образовался обрыв. Стремнинка год за годом углубляла русло, пока обрыв не появился и тут. Могло быть землетрясение или еще что-нибудь.
- Мне это не приходило в голову, - сказал Питер.
- К тому же, - продолжал Трам, - даже если это не Стремнинка, она течет прямо на север и конечно, впадает в Великую реку. Мне кажется, я заметил что-то вроде притока, когда шел вниз по реке. Так что если мы пойдем по течению, направо, то дойдем до Великой реки. Тут не так близко, как мы надеялись, но этот путь не хуже того, которым шел я.
- Трам, ты молодчага, - воскликнул Питер. - Пойдемте. Спустимся по этой стороне оврага.
- Смотрите! Смотрите! - закричала Люси.
- Что? Где? - заволновались остальные.
- Лев, - показала Люси, - сам Аслан. Разве вы не видите? - Ее лицо преобразилось, глаза засияли.
- Ты имеешь в виду... - начал Питер.
- Где же, как тебе кажется, ты его видишь? - спросила Сьюзен.
- Ну, не говорите как взрослые, - Люси топнула ногой. - Мне ничего не кажется, я его вижу.
- Где, Лу? - спросил Питер.
- Между теми рябинами, на этой стороне оврага. Вверху, а не внизу, совсем не там, куда мы собирались идти. Он хочет, чтобы мы шли туда, где он - наверх.
- Откуда ты знаешь, чего он хочет? - спросил Эдмунд.
- Он... я... я просто знаю... по его лицу.
Все переглянулись в недоуменном молчании.
- Ее величество могло увидеть льва, - сказал Трам, - мне рассказывали, что в этих лесах водятся львы. Но, как и медведь, он вряд ли будет дружелюбным и говорящим,
- Не глупите, - воскликнула Люси, - вы что, думаете, я не узнаю Аслана?
- Он теперь, наверно, совсем старый, - начал Трам, - если вы знали его в прежние времена, и, может быть, он тоже стал диким и немым как многие другие.
Люси покраснела, и если бы Питер не положил руку ей на плечо, наверно, накинулась бы на Трама. "Д.М.Д. не понимает. Как он может понять? Ты просто должен поверить, Трам, что мы действительно знаем Аслана, ну, немного знаем. И не говори так о нем. Это глупо и не сулит удачи. Только важно понять, Аслан ли это на самом деле", - объяснил Питер.
- Я знаю, что это он, - глаза Люси наполнились слезами.
- Конечно, Лу, но понимаешь, мы ведь его не видим, - сказал Питер.
- Тут поможет голосование, - предложил Эдмунд.
- Верно, - отозвался Питер, - ты старший, Д.М.Д., за что ты голосуешь? Вверх или вниз?
- Вниз, - решил гном. - Я ничего не знаю об Аслане. Но я знаю, что если мы повернем налево и пойдем вдоль оврага вверх, то пройдет весь день, пока найдется место, где его можно пересечь. Если же мы повернем направо и пойдем вниз, то дойдем до Великой реки через пару часов. И если тут водятся настоящие львы, лучше с ними не встречаться.
- Что ты скажешь. Сьюзен?
- Не сердись, Лу, - ответила Сьюзен, - но мне кажется, что нужно пойти вниз. Я смертельно устала. Нам надо выйти из этого гнусного леса как можно быстрее. И, кроме тебя, никто ничего не видел.
- Эдмунд? - спросил Питер.
- Все это так, - быстро проговорил Эдмунд и слегка покраснел. - Когда мы впервые попали в Нарнию год (или, быть может, тысячу лет) назад - первой ее обнаружила Люси, и никто ей не поверил. И я знаю, что я был хуже всех. Но она оказалась права. Вы не боитесь не поверить ей и на этот раз? Я голосую за то, чтобы идти вверх.
- О, Эд! - воскликнула Люси и схватила его за руку.
- Теперь твоя очередь, Питер, - сказала Сьюзен, - и я надеюсь...
- Замолчи и дай человеку подумать, - прервал ее Питер. - Ведь решение теперь зависит от меня.
- Ты - Верховный Король, - сурово отозвался Трам.
- Вниз, - скомандовал Питер после долгой паузы. - Я знаю, что Люси может оказаться права, но ничем не могу помочь. Мы должны на что-то решиться.
И они двинулись по краю оврага направо, вниз по течению. Люси шла самая последняя и горько плакала.