Глава I
О ЖИЗНИ ХРИСТИАНИНА, И ПРЕЖДЕ ВСЕГО О ТОМ, КАК НАСТАВЛЯЕТ
О НЕЙ СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ
1.
Цель жизни возрождённого (о возрождении верой и покаянием говорится
в главе III третьей книги) христианина в том, чтобы установить гармонию (Понятие
о гармонии (фр. melodie, лат. symmetria), т. е. о благозвучии и соразмерности,
является ключевым в этике Кальвина, сохраняя в его языке образность музыкального
термина. Речь идёт об установлении Богом меры, порядка и красоты — гармонии —
как об основном законе, на котором основываются отношения Бога к человеку, христианина
к Богу, а также должны основываться отношения верующих между собой.) и согласие
между Божьей справедливостью и нашим послушанием, утвердившись в усыновлении,
которым Бог объявил нас своими детьми. И хотя закон Божий поведал о новой жизни,
возрождающей нас и возвращающей к его образу и подобию, мы из-за нашей непонятливости
нуждаемся в помощи — в том, чтобы нас подталкивали по пути этой новой жизни. А
поэтому полезно изложить некоторые места из Священного Писания, чтобы люди, желающие
обратиться к Богу, не сбились с пути, поддавшись безрассудным страстям.
Намереваясь обучать христианскому образу жизни, я хорошо представляю, что приступаю
к сложной и неисчерпаемой теме, которой можно было бы посвятить большую книгу,
если бы я задумал излагать всё подробно. Ведь мы знаем, как многословны поучения
прежних докторов (Т. е. в сочинениях церковных писателей. Строго говоря, титул
"доктора" ("Учителя Церкви") давался в Средние века римским
папой некоторым богословам за особые заслуги перед Католической церковью и святость
жизни. К сер. XVI в. официально признанных "докторов" было немного:
Амвросий Медиоланский (ок. 339-397), Иероним (ок. 342-420), Аврелий Августин (354-430),
но в сочинениях реформатора слово "доктор" употребляется по отношению
ко всем известным христианским писателям.), когда они рассуждают лишь об одной
какой-либо добродетели. И дело здесь вовсе не в чрезмерной словоохотливости; ибо
какую бы добродетель мы ни стали восхвалять, сведения о ней так обширны, что правильное
рассуждение кажется невозможным без большой обстоятельности. Однако я не стремлюсь
ни подробно рассказывать про учение о жизни, которое разработал, ни разъяснять
каждую добродетель по отдельности, ни составлять пространные поучения. Всё это
следует искать в других книгах, главным образом в гомилиях (Гомилии — особый жанр
ораторского искусства и сочинения; речь, обращённая к народу, преимущественно
на темы Евангелия. Эти речи, получившие распространение в первые века христианства,
отличались простотой и доверительностью, хотя произносившие их ораторы могли быть
изысканными стилистами. В восточной христианской Церкви своими гомилиями особенно
славился Иоанн Златоуст (341-407), в латинском мире — Августин. Отцы западной
христианской Церкви в большей степени насыщали свои речи риторикой и научным аппаратом,
нежели создатели первых гомилий.) прежних докторов, то есть в предназначенных
для публики проповедях. Я укажу лишь некий план, которым должен руководствоваться
христианин, направляясь к верной цели благоустроения своей жизни. Я кратко изложу,
повторяю, лишь общее правило, которому он мог бы следовать во всех своих поступках.
Не исключено, что иногда нам придётся вводить рассуждения, встречающиеся в проповедях
прежних докторов; однако предстоящее нам дело требует по возможности более сжатого
изложения.
Ведь подобно тому, как философы (Имеются в виду прежде всего мыслители Древней
Греции и Древнего Рима. Поскольку античные философы-язычники творили в эпоху,
предшествовавшую Евангелию, проблему ценности их наследия Кальвин рассматривал
двояко. С одной стороны, он вводил в вероучительные тексты анализ тех направлений
античной философии, которые давали ему основания для возвышения христианской мысли.
В сочинениях реформатора очень много ссылок на классические системы (Демокрит,
Платон, Аристотель), эллинистическую философию (эпикурейцы, стоики, скептики),
философию эклектизма (Цицерон, Плутарх). С другой стороны, высоко ценя научные
методы ряда античных школ, Кальвин, как правило, вступал с ними в полемику, поскольку
они не знали христианской истины. Даже у Платона реформатор не находил должной
религиозности, а философию относил к разряду профанных, мирских, светских дисциплин,
над которыми должна первенствовать теология.) исходят из общего понятия о честности
и справедливости, рассуждая об отдельных обязанностях и различных проявлениях
добродетели, Св. Писание тоже толкует о частностях на основе общего, но лучше
и убедительнее философов.
Разница в том, что философы, снедаемые честолюбием, старались придать форме
изложения особый блеск и строгую последовательность, дабы показать свою проницательность.
Напротив, Св. Дух, поучая без какой-либо высокопарности и самолюбования, не всегда
столь строго придерживается определённого порядка и метода. Тем не менее, подчас
прибегая к ним, Он указывает нам, что не следует пренебрегать и
методичностью.
2.
Итак, метод Писания, о котором идёт речь, двоякий. Его цель, во-первых,
вселить в сердце любовь к справедливости, к которой по своей природе мы отнюдь
не склонны. Во-вторых — снабдить нас чётким правилом построения жизни, предохраняющим
от ошибок и заблуждений. Что касается первой цели, то в Писании есть много превосходных
рассуждений, способных возбудить в сердце любовь к добру; о них мы уже не раз
говорили, а о некоторых вспомним и здесь. Для начала зададимся вопросом: есть
ли довод убедительнее, чем тот, что надо быть святыми, поскольку свят наш Бог
(Лев 19:2; 1 Пет 1:16)?
К этому Писание добавляет, что мы рассеяны по лабиринту этого мира, как заблудшие
овцы, но Он собрал нас, дабы мы находились вместе с Ним. Говоря о нашем соединении
с Богом, надо помнить, что связует нас святость. Но мы вступаем в общение с нашим
Богом вовсе не благодаря своей святости. Ибо, прежде чем стать святыми, нам надо
припасть к Нему, чтобы Он уделил нам от своей святости, а мы смогли последовать
за Ним по его зову; и поскольку его слава не может быть запятнана ни скверной,
ни беззаконием, нам надо быть похожими на Него, раз мы принадлежим Ему. Писание
учит, что именно в этом конечная цель нашего призвания (Фр. vocation, лат. vocatio.
Толкование этого слова в Св. Писании сыграло особую роль в учениях реформаторов
XVI в. о человеке. В Вульгате (латинском переводе Библии, считавшемся у католиков
единственным источником Слова Божия) оно означало призывание Богом верующих к
спасению. Лютер при переводе Библии использовал немецкое слово Beruf, смысл которого
уже тогда включал призыв к выполнению профессиональной работы, к достижению определённого
положения в обществе. Вокруг толкования этого слова в Библии велись не столько
филологические, сколько идейные споры, в ходе которых складывалась протестантская
концепция призвания, придавшая священный смысл деятельности христиан в миру. Кальвин
внес существенный вклад в разработку этой концепции (ср. гл. V, 6).), к которой
мы должны постоянно стремиться, если хотим достойно ответить нашему Богу. Ибо
зачем было избавлять нас от грязи и скверны, в которые мы были погружены, если
мы хотим оставаться в них всю жизнь?
Далее, Писание напоминает, что если мы хотим принадлежать к Божьему народу, нам
следует жить в святом городе Иерусалиме. Поскольку этот город Он освятил и посвятил
своей славе, недопустимо, чтобы его оскверняли нечестивцы и профаны (В терминах,
употреблявшихся в ренессансной литературе XVI в., при определении отношения личности
к религии различались степени возрастания веры. Поэтому слова "безбожник",
"нечестивец", "неверующий", "профан" не были синонимами.
Они подразумевали определённую точку между полюсами неверия и веры.). Поэтому
и сказано: кто ходит непорочно и делает правду, тот найдёт обитель под сенью Господа
(Пс 23:3; 14:2; Ис 35:8 и др.). Ибо не пристало храму, в котором пребывает Он,
быть грязным, как хлев.
3.
Затем, чтобы ещё более воодушевить нас, Писание раскрывает, как Бог
примирился с нами во Христе и дал в Нём людям столь яркий пример и идеал для подражания.
А те, кто думает, будто нравственное учение могут хорошо и убедительно развивать
только философы, пусть попробуют найти в их сочинениях столь же добрые наставления,
как те, что я сейчас изложил. Когда они изо всех сил стараются призвать нас к
добродетели, то приводят единственный довод: надо жить в соответствии с природой.
Писание же верно указывает нам более надёжный источник истины, когда велит не
только сообразовывать всю жизнь с Богом, подателем её, но и напоминает, что во
грехе мы пали и уклонились от подлинной цели сотворения человека. Оно добавляет,
что Христос, примиривший нас с Богом-Отцом, дарован нам как образец непорочности,
которому мы должны следовать в жизни.
Можно ли сказать что-либо более вдохновляющее и убедительное? И можно ли ещё чего-то
требовать? Ибо Бог принял нас своими детьми с условием, чтобы в нашей жизни проступал
лик Христа; если же мы не стремимся к справедливости и святости, то не только
низко и бесчестно предаём своего Творца, но и отрекаемся от Него как от Спасителя.
Следовательно, Писание заботится о том, чтобы раскрыть перед нами все благодеяния
Бога и все условия нашего, спасения, когда, например, провозглашает: поскольку
Бог дан нам как Отец, то нас можно обвинить в подлой неблагодарности, если мы
не ведем себя как его дети (Мал 1:6; Еф 5:1; 1 Ин 3:1).
И поскольку Христос очистил нас, омыв своею кровью, и передал нам эту чистоту
через крещение, то нам непозволительно погрязнуть в новой скверне (Еф 5:26; Евр
10:10; 1 Пет 1:15, 19).
Поскольку Он сделал нас частью своего Тела, нам нужно тщательно соблюдать чистоту,
ибо мы — члены Тела Христова (1 Кор 6:15; 15:35; Еф 5:23).
Поскольку Он, наш Глава, вознёсся на небеса, нам следует отрешиться от земных
привязанностей, чтобы устремить все помыслы к небесной жизни (Кол 3:1).
Поскольку Св. Дух осенил нас, чтобы мы стали Божьими храмами, нам надо приложить
усилия, дабы слава Божья приумножалась в нас и ничем не была запятнана (1 Кор
3:16; 6:19; 2 Кор 6:16).
Поскольку наши душа и тело предназначены для бессмертия в Царстве Божьем и для
нетленного венца его славы, нам надлежит сохранять в чистоте и без порока душу
и тело вплоть до пришествия Господа (1 Фее 5:23).
Таковы разумные и надёжные основы благоустроения нашей жизни, подобных которым
не найти во всех сочинениях философов; ибо когда речь идёт о том, чтобы разъяснить
человеку его долг, они рассуждают лишь о природном достоинстве человека и никогда
не поднимаются до более возвышенного.
4.
Теперь я обязан обратить своё слово к тем людям, которые, не зная
о Христе ничего, кроме имени, хотят, однако, считаться христианами. Но разве это
не дерзость — похваляться его святым именем, когда на самом деле к Нему приобщился
только тот, кто воистину познал Его через слово Евангелия?
Ал. Павел полагает, что нельзя истинно познать Христа, если не отрешиться от ветхого
человека, истлевающего в обольстительных похотях, дабы облечься во Христе в нового
человека (Еф 4:22-24).
Отсюда следует, что такие люди лгут, утверждая, будто познали Христа, тем самым
оскорбляя Его, как бы ни была красива их болтовня. Ведь Евангелие учит не языку,
а жизни (здесь опровергается мысль о том, что Библия подлежит филологическому
изучению наравне с другими древними текстами. Для подобного изучения много сделал
Эразм Роттердамский, а реформаторы использовали его результаты, чтобы показать,
насколько не соответствует божественному Слову католическое учение. Однако последовательное
применение методов Эразма оказалось для протестантской церкви неприемлемым, и
Кальвин выдвигал требование ограничить филологическую критику Писания, подчёркивая
его богодухновенность.). Его нужно постигать не только с помощью разума и памяти,
как другие науки, но оно должно полностью захватить душу и утвердить свой престол
и ковчег в глубине сердца — в противном случае оно не принято. Поэтому пусть они
либо не позорят Бога своей похвальбой, либо проявят себя как ученики и последователи
Христа.
Первое место в религии мы отвели её учению, поскольку оно является началом
нашего спасения. Но чтобы это учение принесло нам пользу и дало свои плоды, оно
должно проникнуть в глубину сердца и оказать воздействие на нашу жизнь и даже
на свой лад преобразовать нашу природу. Если философы имеют все основания для
гнева на тех, кто корыстно пользуется плодами их трудов, превращая в софистическую
болтовню то искусство, которое они считают руководством к жизни, то насколько
же больше оснований у нас обличать болтунов, сующих нос в Евангелие, но отвергающих
его собственной жизнью! А ведь Евангелие должно проникать в самое сердце, укорениться
в душе во сто тысяч раз крепче, чем все философские поучения, цена которым невелика.
5.
Я не требую, чтобы нравы христианина абсолютно и полностью соответствовали
Евангелию; хотя следует этого желать и к этому стремиться. Я не требую евангельского
совершенства столь строго и неукоснительно, чтобы не признавать христианином человека,
который его не вполне достиг. Ибо тогда все миряне оказались бы отвергнутыми церковью;
ведь не найти ни единого человека, который, несмотря на все свои старания, не
был бы ещё очень далёк от совершенства, а большинство людей вовсе не приблизились
к нему.
Что же необходимо? Разумеется, нам необходимо иметь перед глазами эту цель,
на неё должны быть направлены все наши поступки: то есть нам следует стремиться
к заповеданному Богом совершенству. И я призываю, чтобы вы прилагали усилия и
надеялись достичь цели. Ведь если мы сопричастны Богу, то недопустимо по собственной
прихоти одну часть заповеданного в его слове принимать, а другую отвергать. Ибо
Он требует от нас прежде всего цельности. Этим словом Он обозначает простоту чистого
сердца, свободного от какого бы то ни было притворства и не приемлющего двоедушия.
Это как если бы сказать, что главное в правильной жизни — духовное (здесь имеется
в виду конкретное явление — учение т. н. "спиритуалов", или "духовных
либертинов". Они предложили католикам и протестантам сосредоточиться на сущности
христианской веры, не придавая большого значения обрядам, т. е. деятельности определённой
Церкви. В условиях Реформации и гражданских войн все стороны конфликта объявили
спиритуалов еретиками.), когда сокрытая в душе любовь искренне посвящается Богу,
дабы человек шёл путём справедливости и святости. Однако, пока мы пребываем в
земной темнице, нет среди нас ни настолько крепкого духом, ни настолько целеустремлённого,
кто шёл бы по этому пути достаточно быстро: напротив, в своём большинстве люди
настолько слабы и немощны, что шатаются и хромают, едва продвигаясь вперёд; так
пусть же каждый идёт в меру своих скромных возможностей, но не сходит с избранной
стези. Как бы медленно человек ни продвигался, он каждый день понемногу приближается
к заветной цели...
Будем же непрестанно стремиться как можно больше преуспеть на стезе Господней
и не утратим решимости, если преуспеем лишь в малом. Даже если наши чаяния не
сбылись, ещё не всё потеряно, только бы сегодняшний день был лучше дня вчерашнего
(мысль о том, что христианская жизнь — это движение вперёд, требующее ежедневных
усилий, Кальвин развивал в письмах. Здесь даны конкретные советы, как совершенствовать
себя "в святости жизни", "в добродетели", "в любом благом
деле", даже если Бог к этому не принуждает. "Увеличивайте дары своего
духа", "вы должны достичь большего в каждой добродетели", "вы
должны наращивать каждый духовный дар", "приумножайте себе милости,
которыми Бог оделил вас". Можно сопоставить эти советы и требования с формулой
кальвинистской исповеди: "Пусть день ото дня растут в нас милости Твоего
Святого Духа..." Требуя от верующих непрерывного духовного прогресса, Кальвин
исходил из важнейшего правила духовного развития: чтобы не отстать и не пасть,
надо двигаться вперёд.). Лишь бы мы стремились к чистой и поистине простой цели
и старались её достигнуть, не обманываясь суетной лестью и не прощая себе пороков;
пытались становиться день ото дня лучше, пока не приблизимся к высшему благу,
которого мы должны искать и добиваться в течение всей жизни, чтобы, избавившись
от немощной плоти, приобщиться к нему и стать его полноправными участниками в
тот день, когда Господь призовёт нас к себе.
Рекомендуем! На Климовском сайте Kupit-bytovku.ru можно заказать и приобрести блоки контейнеров и модульные здания. Квалифицированные специалисты подберут бытову любой конфигурации.
|