.
Каталог
АВТОРЫ
НОВОЕ
СПРАВКА
ПОИСК
 
Предупреждение
Данное художественное произведение предназначено для ознакомления, а также для свидетельства и распространения библейского учения.
Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ  ДОПУСКАЕТСЯ !!!
Если вы желаете приобрести данный материал, то вам необходимо обратиться в издательство для получения более подробной информации.
Мерзейшая мощь 
К.С.Льюис 
 
   
 9. ГОЛОВА САРАЦИНА

- Это был самый страшный сон, - рассказывала Джейн следующим утром. Она сидела в голубой комнате перед Ним и Грэйс Айронвуд.
- Да, - согласился он. - Пожалуй, вам труднее всего… пока не начнется битва.
- Мне снилась темная комната, - продолжала Джейн. - Там странно пахло, и раздавались странные звуки. Потом зажегся свет, очень яркий, но я долго не могла понять, на что смотрю. А когда я поняла… я бы проснулась, но я себе не позволила. Сперва мне показалось, что в воздухе висит лицо. Не голова, а именно лицо, вы понимаете, - борода, нос, глаза - нет, глаз не было видно за темными очками. А над глазами - ничего. Когда я привыкла к свету, я очень испугалась. Я думала, что это маска или муляж, но это была не маска. Скорее это был человек в чалме… я никак не могу объяснить. Нет, это была именно голова, но срезанная, верх срезан… и что-то… ну, выкипало из нее. Что-то лезло из черепа. Вокруг была какая-то пленка, не знаю что, как прозрачный мешок. Я увидела, что масса эта дрожит или дергается, и сразу подумала: "Убейте же его, убейте, не мучайте!. . " Лицо было серое, рот открыт, губы сухие. Вы понимаете, я долго смотрела на него, пока что-то случилось. Скоро я разобрала, что оно не держится само собой, а стоит на какой-то подставке, на полочке, не знаю, а от него тянутся трубки. То есть, от шеи. Да, и шея была, и даже воротничок, а больше ничего - ни груди, ни тела. Я даже подумала, что у этого человека - только голова и внутренности, я трубки приняла за кишки. Но потом, не знаю как, я увидела, что они искусственные - тонкие резиновые трубочки, какие-то баллончики, зажимы. Трубки уходили в стену. Потом, наконец, что-то случилось…
- Вам не дурно, Джейн? - участливо спросила Грэйс Айронвуд.
- Нет, ничего, - поблагодарила Джейн. - Только трудно рассказывать. Так вот, внезапно, как будто машину пустили, изо рта пошел воздух с каким-то сухим, шершавым звуком. Потом я уловила ритм - пуф, пуф, пуф - словно голова дышала. И тут случилось самое страшное - изо рта закапала слюна. Я понимаю, это глупо, но мне его стало жалко, что у него нет рук, и он не может вытереть губы. Но он их облизал. Как будто машина налаживалась… Борода совсем мертвая, а губы над ней шевелятся. Потом в комнату вошли трое, в белых халатах, в масках, они двигались осторожно, как кошки по стене. Один был огромный, толстый, другой - худощавый. А третий… - Джейн остановилась на секунду. - …Это был Марк… мой муж.
- Вы уверены? - переспросил хозяин.
- Да, - крикнула Джейн. - Это был Марк, я знаю его походку. И ботинки. И голос. Это был Марк.
- Простите меня, - сказал хозяин.
- Потом все трое встали перед головой, - продолжала Джейн, - и поклонились ей. Я не знаю, смотрела она на них или нет, глаза закрывали темные очки. Сперва она вот так дышала. Потом заговорила.
- По-английски? - спросила Грэйс Айронвуд.
- Нет, по-французски.
- Что она сказала?
- Я не очень хорошо знаю французский. И говорила она странно. Рывками… как будто задыхалась. Без всякого выражения. И, конечно, лицо у нее не двигалось…
- Хоть что-то вы поняли? - переспросил хозяин.
- Очень мало. Толстый, кажется, представил ей Марка. Она ему что-то сказала. Марк попытался ответить, его я поняла, он тоже плохо знает французский.
- Что он сказал?
- Что-то вроде: "через несколько дней, если смогу".
- И все?
- Да, почти все. Понимаете, Марк не мог это выдержать. Я знала, что он не сможет… я даже хотела ему сказать. Я видела, что он сейчас упадет. Кажется, я пыталась крикнуть: "Да он падает!" Но я не могла, конечно. Ему стало плохо. Они его уволокли.
Все помолчали.
- И это все? - нарушила тишину Грэйс Айронвуд.
- Да, - подтвердила Джейн. - Больше я не помню. Я, наверное, проснулась.
Хозяин глубоко вздохнул.
- Что ж, - обратился он к Грэйс Айронвуд. - Положение становится все яснее и яснее. Надо сейчас же это обсудить. Все дома?
- Нет, д-р Димбл поехал в город, у него занятия. Он вернется только вечером.
- Значит, вечером и соберемся, - он помолчал и обернулся к Джейн. - Боюсь, это очень печально для вас, дитя мое, а для него - еще печальней.
- Для Марка, сэр?
Хозяин кивнул.
- Не сердитесь на него, - сказал он. - Ему очень плохо. Если нас победят, плохо будет и нам. Если мы победим, мы спасем его, он еще не мог далеко зайти. - Он снова помолчал, потом улыбнулся. - Мы привыкли беспокоиться о мужьях. У Айви, например, муж в тюрьме.
- В тюрьме?
- Да, за кражу. Но он хороший человек. С ним все будет хорошо.
Каким страшным и гнусным ни казалось Джейн то, что окружало Марка, этому все же нельзя было отказать в величии. Когда же хозяин сравнил его участь с участью простого вора, Джейн покраснела от обиды и ничего не ответила.
- И еще, - продолжал хозяин дома. - Надеюсь, вы поймете, почему я не приглашаю вас на наше совещание.
- Конечно, сэр, - сказала Джейн, ничего не понимая.
- Видите ли, - пояснил Хозяин, - Макфи считает, что если вы узнаете нашу догадку, она проникнет в ваши сны и лишит их объективной ценности. Его переспорить трудно. Он скептик, а это очень важная должность.
- Я понимаю, - отозвалась Джейн.
- Конечно, речь идет только о догадках, - уточнил хозяин. - Вы не должны слышать, как мы будем гадать. О том же, что мы знаем достоверно, знать можете и вы… Макфи и сам захочет вам об этом поведать. Он испугается, как бы мы с Грэйс не погрешили против объективности.
- Я понимаю… - снова сказала Джейн.
- Я бы очень хотел, чтобы он вам понравился. Мы с ним старые друзья. Если нас разобьют, он будет поистине прекрасен. А что он будет делать, если мы победим, я и представить себе не могу.
Наутро, проснувшись, Марк почувствовал, что у него болит голова, особенно затылок, и вспомнил, что упал… и только тогда вспомнил все. Конечно, он решил, что это страшный сон. Сейчас это все исчезнет. Какая чушь! Только в бреду он видел когда-то, как передняя часть лошади бежит по лугу, и это показалось ему смешным, хотя и очень страшным. Вот и здесь такая же чушь.
Но он знал, что это правда. Более того, ему было стыдно, что он перед ней сплоховал. Он хотел "быть сильным", но добрые качества, с которыми он так боролся, еще держались, хотя бы как телесная слабость. Против вивисекции он не возражал, но никогда ею не занимался. Он предлагал "постепенно элиминировать некоторые группы лиц", но сам ни разу не отправил разорившегося лавочника в работный дом и не видел, как умирает на холодном чердаке старая гувернантка. Он не знал, что чувствуешь, когда ты уже десять дней не пил горячего чаю.
"В общем, надо встать, - подумал он. - Надо что-то сделать с Джейн. Видимо, придется привезти ее сюда". Он не помнил, когда и как сознание решило это за него. Надо ее привезти, чтобы спасти свою жизнь. Перед этим казались ничтожными и тяга в избранный круг, и потребность в работе. Речь шла о жизни и смерти. Если они рассердятся, они его убьют, а потом, может быть, оживят… О, Господи, хотя бы они умертвили эту страшную голову! Все страхи в Беллбэри - он знал теперь, что каждый здесь трясся от страха - только проекция этого, самого жуткого ужаса. Надо привезти Джейн. Делать нечего.
Мы должны помнить, что в его сознании не закрепилась прочно ни одна благородная мысль. Образование он получил не классическое и не техническое, а просто современное. Его миновали и строгость абстракций, и высота гуманистических традиций; а выправить это сам он не мог, ибо не знал ни крестьянской смекалки, ни аристократической чести. Разбирался он только в том, что не требовало знаний, и первая же угроза его телесной жизни победила его. И потом, голова так болела, ему было так плохо… Хорошо, что в шкафу есть бутылка. Он выпил и тогда смог побриться и одеться.
К завтраку он опоздал, но это было неважно, есть он все равно не мог. Выпив несколько чашек черного кофе, он пошел писать письмо Джейн и долго сидел, рисуя что-то на промокашке. На что им Джейн, в конце концов? Почему именно она? Неужели они поведут ее к Голове? Впервые за всю жизнь в душе его забрезжило бескорыстное чувство; он пожалел, что встретил ее, женился на ней, втянул ее в эту мерзость.
- Привет, - раздался голос над его головой. - Письма пишем, да?
- Черт! - подскочил Марк. - Я прямо ручку выронил.
- Подбери, - посоветовала мисс Хардкастл, присаживаясь на стол. Марк подобрал ручку, не поднимая глаз. С тех пор, как его били в школе, он не знал сочетания такой ненависти с таким страхом.
- У меня плохие новости, - начала Фея. Сердце у него подпрыгнуло. - Держись, Стэддок, ты же мужчина.
- В чем дело?
Она ответила не сразу, и он знал, что она смотрит на него, проверяя, натянуты ли струны.
- Узнавала я про твою, - сказала она наконец. - Все так и есть.
- Что с моей женой? - крикнул Марк.
- Т-ш-ш! - шикнула на него мисс Хардкастл. - Не ори, услышат.
- Вы мне скажете, что с ней?
Она опять промолчала.
- Что ты знаешь о ее семье?
- Много знаю. Причем это здесь?
- Да так… Интересно… и по материнской линии, и по отцовской?
- Какого черта вы тянете?
- Ай, как грубо! Я для тебя стараюсь. Понимаешь… странная она какая-то.
Марк хорошо помнил, какой странной она была в последний раз. Новый ужас накатил на него - может, эта гадина говорит правду?
- Что она вам сказала? - спросил он.
- Если она не в себе, - продолжала Фея, - послушайся меня, Стэддок, вези ее к нам. Тут за ней присмотрят.
- Вы мне не сказали, что она такое сделала.
- Я бы твою жену не отдала в вашу тамошнюю психушку. А теперь - тем более. Оттуда будут брать на опыты. Ты вот тут подпишись, а я вечером съезжу.
Марк бросил ручку на стол.
- Ничего я не подпишу. Вы мне скажите, что с ней.
- Я говорю, а ты мешаешь. Она несет какой-то бред - кто-то к ней вломился, или на станции напал - не разберешь - и жег ее сигарами. Тут, понимаешь, увидела она мою сигару - и пожалуйста! Значит, это я ее жгла. Как тут поможешь? Я и уехала.
- Мне надо немедленно попасть домой, - твердо сказал Марк, вставая.
- Ну прямо! - Фея тоже встала. - Нельзя.
- То есть, как это - нельзя? Надо, если это правда!
- Ты не дури, - посоветовала Фея. - Я знаю, что говорю. Положение у тебя - хуже некуда. Уедешь без спросу - все. Давай-ка я съезжу. Вот подпиши тут, будь умница.
- Вы же сами только что сказали, что она вас не выносит.
- Ладно, перебьюсь. Конечно, без этого было бы проще… Эй, Стэддок, а она не ревнует?
- К кому, к вам? - спросил он, не скрывая омерзения.
- Куда тебя несет? - резко спросила Фея.
- К Уизеру, потом домой.
- Ты со мной лучше не ссорься…
- Да идите вы к черту! - огрызнулся Марк.
- Стой! - крикнула Фея. - Не дури, так-перетак!
Но Марк был уже в холле. Все стало ясным для него. Сперва - к Уизеру, не просить, чтобы тот отпустил, а просто сообщить, что он уходит, жене плохо, и не ждать ответа. Дальнейшее было туманней, но это его не тревожило. Он надел пальто, шляпу, взбежал наверх и постучался к ИО. Ответа не было. Тогда Марк заметил, что дверь прикрыта неплотно. Он толкнул ее и увидел, что ИО сидит к нему спиной. "Простите, - сказал Марк, - можно с вами поговорить?" Ответа не последовало снова. "Простите", - сказал он громче, но Уизер не шелохнулся. Марк нерешительно обошел его и тут же испугался - ему показалось, что перед ним труп. Нет, Уизер дышал, даже не спал, глаза у него были открыты. Он даже скользнул по Марку взглядом. "Простите", - снова начал Марк, но тот не слушал. Он витал где-то далеко, и Марку явилась дикая мысль - а вдруг душа его газовым облачком летает в пустых и темных тупиках Вселенной?. . Из водянистых глаз глядела бесформенная бесконечность. В комнате было холодно и тихо, часы не шли, камин погас. Марк не мог говорить, но не мог и уйти, ибо Уизер его видел.
Наконец, ИО заговорил, глядя куда-то, быть может - в небо:
- Я знаю, кто это. Ваша фамилия Стэддок. Почему вы сюда вошли? Вам лучше не входить. Удалитесь.
Именно тогда нервы у Марка окончательно сдали. Он кинулся вниз через три ступеньки, пересек холл, выскочил во двор и побежал по дорожке. Все снова стало ясно. Вон по той тропинке он за полчаса добежит до автобусной станции. О будущем он вообще не думал. Важны были только две вещи: выбраться отсюда и вернуться к Джейн. Тоска по ней, вполне телесная, не была вожделением - он чувствовал, что жена его дышит милостью и силой, смывающими здешнюю мерзость. Он уже не думал о том, что она сошла с ума. По молодости своей не веря в настоящую беду, он знал, что надо только вырваться из сети, и все будет хорошо, и они будут вместе, словно ничего и не случилось.
Он уже вышел из сада, переходил дорогу - и вдруг остановился. Перед ним, на тропинке, стоял высокий, немного сутулый человек и что-то мямлил про себя. То был Уизер. Марк повернулся, постоял; такой боли он еще не испытывал. Потом - устало, так устало, что глаза у него заслезились - он медленно побрел назад.
У м-ра Макфи была на первом этаже комната, которую он называл кабинетом. Женщины входили туда только с его разрешения. И сейчас в этом пыльном, но аккуратном помещении сидела Джейн, которую он пригласил, чтобы "объективно рассмотреть ситуацию".
- Скажу вам, м-сс Стэддок, - начал он, - что хозяина нашего я знаю очень давно. Он был филологом. Не берусь утверждать, что филология - точная наука, но в данном случае я лишь отмечаю, что он безусловно умен. У нас не частная беседа, и я не буду предвосхищать выводы, а потому не скажу, что воображение было у него всегда развито. Его фамилия Рэнсом.
- Неужели тот, который написал "Диалектическую семантику"? - спросила Джейн.
- Он самый. Так вот, шесть лет назад - у меня все записано, но сейчас это неважно - он исчез в первый раз. Совершенно исчез на девять месяцев. Я думал, он утонул. И вдруг он оказался у себя, в Кембридже, и его немедленно отправили в больницу. На три месяца. Где он был, он рассказал только самым близким друзьям.
- Где же? - поинтересовалась Джейн.
- Он сказал, - и мистер Макфи взял понюшку табака, - что он был на Марсе.
- Он бредил?
- Нет, нет. Он и сейчас так говорит. Судите, как хотите, а он говорит так.
- Я ему верю, - сказала Джейн.
- Я сообщаю вам факты, - продолжил Макфи. - Он же сообщил нам, что его похитили и увезли на Марс профессор Уэстон и некий Дивэйн, теперь лорд Фиверстоун. Но он от них сбежал и был там какое-то время один.
- Там нет жизни?
- Мы знаем лишь то, что сообщает он. Вы, конечно, понимаете, м-сс Стэддок, что даже здесь, на земле, человек в полном одиночестве, скажем - географ-исследователь - может впасть в самое странное состояние. Мне говорили, что он может забыть, кто он.
- Вы думаете, ему все примерещилось?
- Я ничего не думаю. Я излагаю. По его словам, там есть самые разные формы жизни - может быть, поэтому он развел здесь такой зверинец. Но не в том дело. Нам важно, что он там встретил так называемых эльдилов.
- Это животные?
- Вы пытались когда-нибудь определить, что значит слово "животное"?
- Н-нет… Я хотела спросить, это разумные существа? Они говорят?
- Да. Они разумны, хотя это не одно и то же.
- Значит, они и есть марсиане?
- Ничуть не значит. Судя по его словам, они бывают на Марсе, но живут в космосе.
- Так там же нечем дышать!
- Я вам рассказываю, что говорит д-р Рэнсом. По его словам, они не дышат, и не размножаются, и не умирают. Как вы понимаете, последнее утверждение не основано на опыте.
- На что же они похожи?
- Я не вполне готов ответить на этот вопрос.
- Большие они? - против воли спросила Джейн.
- Суть дела в ином, м-сс Стэддок, - Макфи высморкался. - Д-р Рэнсом утверждает следующее: с тех пор, как он вернулся на Землю, эти существа посещают его. Он исчез еще раз, отсутствовал более года и, по его словам, был на Венере, куда его доставили они.
- Они и на Венере живут?
- Простите, этот вопрос показывает, что вы не совсем меня поняли. Они вообще не обитают на планетах. Если мы допустим, что они существуют, придется представить себе, что они как бы плавают в космосе, присаживаясь на ту или иную планету, словно птица на дерево. По его словам, некоторые из них как-то связаны с определенными планетами, но, повторГю, не обитают на них.
- Они людям не вредят?
- Д-р Рэнсом полагает, что не вредят, но есть одно исключение.
- Какое?
- Эльдилы, которые издавна связаны с Землей. Нам, землянам, не повезло с паразитами. Здесь-то мы и подходим к сути дела.
Джейн ждала, удивляясь тому, что совсем не удивляется.
- Короче говоря, - продолжал он, - или этот дом посещают эльдилы, или мы все подвержены галлюцинациям. Именно эльдилы открыли Рэнсому, что существует заговор против человечества. Более того, именно они советуют ему, как бороться… если здесь применимо это слово. Вы спросите: как же можно победить могучих врагов, поливая грядки и дрессируя медведей? Я и сам задавал ему этот вопрос. Ответ всегда один: мы ждем приказа.
- От эльдилов? Нет, я все-таки не пойму. Вы сами сказали, что наши, земные, человеку враждебны.
- Вот это хороший вопрос. Но к нам земные не ходят. У нас другие, космические.
- Неужели они сюда приходят?
- Так полагает доктор Рэнсом.
- Должны же вы знать, правда это или нет?
- Откуда?
- Вы их видели?
- На ваш вопрос нельзя ответить ни положительно, ни отрицательно. Я видел многое - и радугу, и зеркало, и закат, не говоря о снах. Признаю, что здесь, в этом доме, я наблюдал явления, которые объяснить не могу. Но их не бывало, когда я собирался вести запись или хоть как-нибудь их проверить.
- Разве видеть самому - недостаточно?
- Достаточно - для детей и животных.
- А для разумных людей?
- Мой дядя, д-р Дункансон (быть может, вам доводилось о нем слышать) говорил: "Поклянитесь мне на слове Божьем" - и клал на стол большую Библию. Так он усмирял тех, кто хотел рассказать о видениях. У меня, м-сс Стэддок, вера иная, но принципы те же. Если кто-нибудь хочет, чтобы Эндрю Макфи в него поверил, пусть явится, будет так добр, открыто, при свидетелях, не стесняясь ни фотоаппарата, ни термометра.
- Значит, вы что-то видели?
- Да, но это не разговор. Бывают обманы чувств, бывают фокусы…
- Чтобы он!. . - сердито воскликнула Джейн. - Никогда не поверю!. .
- Я бы предпочел, миссис Стэддок, обходиться без слов этого типа. Что такое "верить"? Честный исследователь обязан принимать в расчет и фокусы. Если такая гипотеза противоречит его чувствам - тем более. Существует сильная психологическая опасность, что он о ней забудет.
- Есть же верность, в конце концов, - заметила Джейн. Макфи, бережно закрывавший табакерку, поднял глаза.
- Да, - согласился он. - Она есть. Когда вы станете старше, вы поймете, что такую большую ценность нельзя отдавать отдельным лицам.
Тут раздался стук в дверь.
- Войдите, - сказал Макфи, и вошла Камилла.
- Вы закончили, мистер Макфи? - спросила она. - Джейн обещала погулять со мной до обеда.
- Что ж, дорогие дамы, гуляйте, - печально произнес шотландец. - Они захватят всю страну, пока мы прохлаждаемся.
- Жаль, что вы не читали стихов, которые я сейчас прочла, - сказала Камилла. - Там все сказано в двух строчках:
Не торопи грядущего, глупец.
Терпения от нас потребует Творец.
- Что это? - спросила Джейн.
- Тэлейсин - уэльсский поэт VI века - ответила Камилла.
- М-р Макфи, наверное, любит одного Бернса.
- Бернса! - презрительно выговорил Макфи, доставая из письменного стола огромный лист бумаги. - Не буду вас задерживать.
- Он все рассказал? - спросила Камилла в коридоре.
- Да, - ответила Джейн и, что редко с ней случалось, схватила спутницу за руку. Ими обеими владело чувство, которое они не сумели бы назвать. Когда они отворили дверь в сад, они увидели то, что, при всей своей естественности, потрясло их, словно знамение.
Ветер дул весь день, и небо очистилось. Холод обжигал, звезды сурово сверкали, а высоко наверху висела луна - не томная луна любовных песен, но охотница, дикая дева, покровительница безумных. Джейн стало страшно.
- Он сказал… - начала она.
- Я знаю, - сказала Камилла. - Вы поверили?
- Да.
- А он объяснил, почему у Рэнсома такой вид?
- Молодой? То есть, как у молодого, но…
- Да. Такими становятся те, кто вернулся с планет. Во всяком случае, с Переландры. Там и сейчас райский сад. Попросите, он вам расскажет.
- А он умрет?
- Его возьмут на небо.
- Камилла!
- Да?
- Кто он?
- Человек, моя дорогая, Пендрагон, повелитель Логриса. Весь этот дом, все мы, и м-р Бультитьюд, и Пинчи - то, что осталось от Логрского королевства. Идем туда, на самый верх. Какой ветер! Наверное, сегодня они придут.
Джейн купалась под присмотром барона Корво, пока остальные совещались у Рэнсома.
- Так, - заключил Рэнсом, когда Грэйс Айронвуд кончила читать свои записи. - По-видимому, все это правда.
- Правда? - переспросил Димбл. - Я не совсем вас понимаю. Неужели они смогут это делать?
- А как по-вашему, Макфи? - спросил Рэнсом.
- Могут, могут, - ответил Макфи. - Такие опыты давно ставят на животных: отрежут голову, а тело выбросят. Если кровь подавать под нужным давлением, голова какое-то время продержится.
- Что ж это, Господи! - всхлипнула Айви Мэггс.
- Вы хотите сказать, что голова останется живой? - спросил Димбл.
- Это слово не имеет четкого значения. Какие-то функции в ней сохранятся, и с обычной, житейской точки зрения, она будет жива. Что же до мышления… если бы речь шла о человеке… не знаю.
- Речь шла о человеке, - подтвердила Грэйс Айронвуд. - Такой опыт ставили в Германии. С головой казненного.
- Это точно? - с большим интересом спросил Макфи. - А вы не знаете, какие были результаты?
- Нет, больше не могу! - запричитала Айви и быстро вышла из комнаты.
- Значит, эта мерзость - не сон, - проговорил м-р Димбл. Он был очень бледен. Жена его, напротив, являла лишь ту сдержанную гадливость, с какой дамы старого закала выслушивают неприятные подробности, если этого нельзя избежать.
- Доказательств у нас нет, - сказал Макфи. - Я сообщаю факты. То, что она видела во сне, возможно.
- А что это за чалма? - спросил Деннистоун. - Что у него там выкипает?
- Сами понимаете, что это может быть, - сказал Рэнсом.
- Я не уверен, что понимаю, - возразил Димбл.
- Предположим, - продолжил Макфи, - что все это правда. Тогда исследователям этого типа прежде всего захочется подстегнуть мозг. Они будут пробовать разные стимуляторы. Потом, вероятно, они откроют череп, чтобы… да, чтобы мозг выкипал наружу. По их мнению, это должно увеличить его возможности.
- А на самом деле? - спросил Рэнсом.
- Мне кажется, здесь они ошиблись, - сказала Грэйс Айронвуд. - Это приведет к безумию или не даст ничего. Однако, я не знаю точно.
Все помолчали.
- Можно предположить, - заметил Димбл, - что ум его усилился, но преисполнен страдания и злобы.
- Мы не можем судить, - сказала Грэйс Айронвуд, - насколько он страдает. Вероятно, поначалу болела шея.
- Важно не это, - подчеркнул Макфи. - Важно решить, что теперь делать.
- Одно мы знаем точно, - сказал Деннистоун. - Их движение проникло и в другие страны. Чтобы получить эту голову, они должны были иметь своих людей хотя бы во французской полиции.
- Логично, - Макфи потирал руки. - Но возможно и другое допущение: взятка.
- Нет, знаем мы и другое, - сказал Рэнсом. - Мы знаем, что, в определенном смысле, они умеют достигать бессмертия. Они создали новый вид, как бы новую ступень эволюции. Для них и мы, и все люди - просто кандидаты в бессмертные.
- Однако, - пошутил Макфи, - надо ли нам терять голову, если кто-то потерял тело? Выкипают у него мозги или нет, но мы с ним потягаемся - и вы, д-р Димбл, и вы, д-р Рэнсом, и Артур, и я. Мне хотелось бы узнать, какие будут приняты меры.
И, постучав костяшками пальцев по колену, он строго посмотрел на Рэнсома. Лицо Грэйс Айронвуд преобразилось, словно занялись поленья в камине.
- Быть может, м-р Макфи, - вспыхнула она, - вы разрешите нашему руководителю решать самому?
- Быть может, доктор, - сказал Макфи, - вы разрешите совету узнать о его планах?
- Что вы имеете в виду? - спросил Димбл.
- Вот что, - проговорил Макфи. - Простите за напоминание, но враги захватят всю страну, пока мы выжидаем. Если бы меня послушались полгода тому назад, страну бы захватили мы. Я знаю, вы скажете, что так действовать нельзя. Может, и нельзя. Но если вы и нас не слушаете, и сами ничего не решаете, зачем мы тут сидим? Не набрать ли вам лучших советников?
- А нас распустить? - переспросил Димбл.
- Вот именно, - ответил Макфи.
- У меня нет на это прав, - улыбнулся Рэнсом.
- Тогда, - спросил Макфи, - по какому праву вы нас призвали?
- Я вас не призывал, - сказал Рэнсом. - Тут какое-то недоразумение. Вам казалось, что я вас выбирал? - Никто не отвечал ему. - Казалось вам?
- Что до меня, - пояснил Димбл, - все случилось само собой. Вы ни о чем меня не просили. Потому я и считал себя как бы попутчиком. Я думал, с другими было иначе.
- Вы знаете, почему мы с Камиллой здесь, - сказал Деннистоун. - Конечно, мы не загадывали заранее, на что мы можем пригодиться.
Грэйс Айронвуд заметно побледнела.
- Вы хотите? - начала она, но Рэнсом взял ее за руку.
- Нет, - остановил он ее, - не рассказывайте, кто как сюда попал.
- Вижу, куда вы гнете, - Макфи ухмыльнулся. - Мы попали сюда случайно. Но позволю себе заметить, д-р Рэнсом, что все это не так просто. Не помню, кто и когда назначил вас нашим начальником, но вы ведете себя как вождь, а не как хозяин дома.
- Да, я вождь, - сказал Рэнсом. - Неужели вы думаете, что я бы отважился на это, если бы решали вы или Ѓ? Вы не выбирали меня, и я не выбирал вас. Даже те, кому я служу, меня не выбирали. Я попал в их мир случайно, как попали ко мне и вы, и даже звери. Если хотите, мы - организация, но не мы ее организовали. Вот почему я не вправе и не могу вас отпустить.
Все помолчали снова, и было слышно, как потрескивают поленья.
- Если больше обсуждать нечего, - заметила Грэйс Айронвуд, - не дадим ли мы отдохнуть доктору Рэнсому?
- Нет, - сказал Рэнсом. - Надо еще поговорить о многом.
Макфи, начавший было стряхивать с колен крошки, замер, а Грэйс Айронвуд с облегчением расслабилась.
- Сегодня мы узнали, - сказал Рэнсом, - о том, что творится сейчас в Беллбэри. Но я думаю о другом.
- Да? - серьезно сказала Камилла.
- О чем это? - спросил Макфи.
- О том, - сказал Рэнсом, - что лежит под Брэгдонским лесом.
- До сих пор думаете? - спросил Макфи.
- Я не думаю почти ни о чем другом, - отвечал Рэнсом. - Мы кое о чем догадывались. Вероятно, это опаснее Головы. Когда силы Беллбэри объединятся с древними силами, Логрис, то есть человек, будет окружен. Мы должны им помешать. Но сейчас еще рано. Мы не можем проникнуть в лес. Надо дождаться, пока они найдут… его. Я не сомневаюсь, что мы об этом узнаем. А сейчас - надо ждать.
- Не верю я этой басне, - сказал Макфи.
- Я думала, - сказала Грэйс Айронвуд, - что мы не употребляем слов типа "верить". Я думала, мы наблюдаем факты, избегаем поспешных выводов…
- Если вы будете препираться, - сказал Рэнсом, - я вас поженю.
Поначалу никто из них не мог понять, зачем институту Брэгдонский лес. Почва там не вынесла бы огромного здания (во всяком случае, для этого пришлось бы проделать много дорогих работ), а город для института не подходил. Несмотря на недоверие Макфи, Рэнсом, Димбл и Деннистоун занялись этим вопросом и пришли к важным выводам. Все трое знали теперь о временах короля Артура то, до чего наука не дойдет и за сотни лет. Они знали, что Эджстоу лежит в самом центре Логрского королевства, что деревня Кьюр Харди хранит былое имя, и что исторический Мерлин жил и колдовал в этих местах.
Что именно он там делал, они не знали; но, каждый своим путем, зашли так далеко, что не могли уже считать сказкой предания о его силе, или отнести эту силу к тому, что люди Возрождения звали магией. Димбл даже утверждал, что хороший филолог может распознать по тексту, о магии идет речь, или об ином. "Что общего, - говорил он, - между таинственными оккультистами вроде Фауста или Просперо, с их ночными бдениями, черными книгами, пособниками-бесами и Мерлином, который творит невозможное просто потому, что он Мерлин?" Рэнсом с ним соглашался. Он полагал, что ведовство, или точнее, ведение Мерлина - остаток чего-то очень древнего, попавшего в Западную Европу после того, как пал Нуминор, и хранившего следы тех времен, когда отношения духа и материи были на Земле иными. Ведение это по самой сути своей отличалось от ренессансной магии. Вероятно (хотя и не наверное), оно было гораздо невиннее; и уж во всяком случае, пользы от него было гораздо больше. Ведь Парацельс и Агриппа почти ничего не достигли, и сам Бэкон - возражавший против магии только по этой причине - признал, что маги "не преуспели в величии и верности трудов". Поистине, могло показаться, что магия, столь бурно расцветшая в эти времена, вела лишь к тому, что человек губил душу, не получая ничего взамен.
Если догадки были правильны, это значило очень многое. Это значило, что ГНИИЛИ, в самой своей сердцевине, связан уже не только с нынешней, научной формой власти. Конечно, другой вопрос, знали ли об этом сотрудники института; но Рэнсом напоминал себе: "Дело не в том, как СОБИРАЮТСЯ действовать люди - это все равно решат темные эльдилы - а в том, как они БУДУТ действовать. Возможно, домогаясь Брэгдонского леса, они знают, чего ищут; возможно, они придумали какую-то причину - теорию о почве, о воздухе, о неизвестных излучениях - чтобы это объяснить".
Рэнсом полагал, что в определенной степени важен сам лес - ведь не зря считают, что место не безразлично. Однако, сон о спящем под землею многое объяснил. Значит, главное внизу, под лесом; и это - тело Мерлина. Когда эльдилы сказали ему, что так оно и есть, он не удивился. Не удивлялись и они; земные формы бытия - зачатие, рождение, смерть - были для них не менее странными, чем пятнадцативековый сон. Для них, созидающих нашу природу, ничто не является "естественным". Они всегда видят неповторимость каждого акта творения. Для них нет общего; все, по отдельности, рождается, словно шутка или песня, из чудотворного самоограничения Творца, отбрасывающего мириады других возможностей ради этого, вот этого творения. Эльдилы не удивлялись, что тело лежит нетленно пятнадцать веков; они знали миры, где нет тления. Эльдилы не удивлялись, что душа осталась связанной с ним - они знали бесконечное множество способов, какими дух соединяется с материей, от полного слияния, создающего нечто третье, до встреч, коротких, как соитие. Они принесли не весть о чуде, а важную новость. Мерлин не умер. Жизнь его, при определенных условиях, вернется в тело.
Они не сказали этого раньше, потому что не знали. В спорах с Макфи Рэнсому особенно мешало то, что шотландец - как, впрочем, и многие - почему-то считал: если есть существа мудрее и сильнее людей, они всеведущи и всемогущи. Конечно, эльдилы были очень сильны, они вполне могли разрушить Беллбэри, но сейчас это не было нужно. Сознания же человека они прямо увидеть не могли. О Мерлине они узнали не иначе, как по особому сочетанию признаков, указывающему на то, что в этом месте кого-то увели с главной дороги времен в неведомые нам поля. Ведь не только прошлое и будущее отличны от настоящего.
Вот почему Рэнсом не спал и думал, когда остался один. Он не сомневался, что враги нашли Мерлина; а если нашли - сумеют разбудить. Тогда соединятся две силы, и это решит судьбу Земли. Несомненно, темные эльдилы веками подготавливали это. Естественные науки, невинные и даже полезные сами по себе, уже при Рэнсоме пошли куда-то в сторону. Конечно, их сводили с пути в определенном направлении. Темные эльдилы непрестанно внушали ученым сомнения в объективной истине, а потом и равнодушие к ней, и это привело к тому, что важна стала лишь сила. Смутные толки об этом и заигрывания с панпсихизмом воскрешали понемногу любезную магам Мечту о предназначении человека и его далеком будущем, извлекали из могилы старое человекобожие. Опыты над животными и работа на трупах приучали к тому, что ради прогресса нужно прежде всего перебороть себя и делать то, что душа делать не позволяет. Теперь это все достигло такой степени, что стоящие за этим решили: можно выгнуть науку назад, чтобы она сомкнулась с древними забытыми силами. По-видимому, раньше это было невыполнимо. Этого нельзя было сделать в XIX веке, когда твердый материализм не позволил бы ученым поверить в такие вещи; а если бы они и поверили, унаследованная порядочность не позволила бы им касаться нечистого. Пережитком этого века был Макфи. Теперь все изменилось. Вероятно, мало кто знал в Беллбэри, что происходит, но если они и узнают, то будут, как солома на ветру. Что сочтут они непотребным, когда нравственность для них - побочный продукт биологических и экономических процессов? Времена созрели. С точки зрения преисподней, к этому вела вся человеческая история. Падший человек уже может стряхнуть те ограничения, которые само милосердие наложило на его силу. Если он это сделает, воплотится ад. Дурные люди, ползающие сейчас по маленькой планете, обретут состояние, которое прежде обретали лишь по смерти, и станут прямым орудием темных сил. Природа станет их рабыней, и предел этому положит лишь конец времен.
 

  Предыдущая глава     Оглавление   Следующая глава



2001–2024 Электронная христианская библиотека