|
|
|
|
|
|
|
|
|||
Оставленные
|
Тим Ла Хэй и Джерри Б. Дженкинс
|
||
Глава 16
- Я бы не сделал этого ни для кого другого, кроме тебя,- сказал Стив Планк после того, как он и Бак поблагодарили Мардж и разделились, чтобы сесть в разные такси.- Я не знаю, долго ли я смогу морочить им голову и притворяться, что я кто-то другой, так что ты не задерживайся. - Не беспокойся. Стив с аккредационными документами Бака на имя Джорджа Орешковича взял такси первым. Он отправился прямо в отель "Плаза", где заявит, что у него назначена встреча с Карпатиу. Бак надеялся, что Стива тут же арестуют как Камерона Уильямса, и это откроет ему, Баку, дорогу. Если охрана потребует у Бака удостоверение, он покажет им удостоверение Стива Планка. Оба они понимали, что их план не слишком надежен, но Бак хотел сделать все возможное, чтобы власти его не выдали, а Скотланд-Ярд не сфабриковал обвинение в убийстве Алана Томпкинса, а может быть, заодно еще и Дирка Бертона. Бак попросил своего таксиста постоять еще минуту после того как Стив отправился к отелю. Он подъехал к отелю, окруженному полицейскими мигалками, "воронками", машинами без опознавательных знаков. Когда он проходил через толпу зевак, полиция, заломив Стиву руки за спину, уже тащила его вниз по ступенькам.
- Я же вам говорю,- кричав Стив,- что мое имя Орешкович!
Баку удалось миновать того репортера, который опознал Планка, но когда он вошел внутрь и подошел к внутреннему телефону, чтобы позвонить Розенцвейгу, другой журналист, Эрик Миллер, завертелся около него и стал шепотом спрашивать:
- Уильямс, в чем дело? Копы только что выволокли твоего босса отсюда, утверждая,
что он - это ты!
Эрик Миллер придвинулся ближе. - Камерон,- сказал Розенцвейг,- я никак не могу понять, в чем дело. Сначала тебя убивают, потом ты оживаешь. Только что нам позвонили, сказав, что тебя арестовали в вестибюле и будут допрашивать по поводу убийства в Лондоне. Баку совсем не хотелось, чтобы Миллер мог хоть что-нибудь уловить.
- Хаим, мне нужно действовать быстро. Я воспользуюсь именем Планка. Хорошо?
Он сказал Баку номер. Бак приложил палец к губам, чтобы Миллер ни о чем не спрашивал, но это его не остановило. Бак вскочил в лифт, но Эрик шагнул вслед за ним. Еще пара журналистов попыталась присоединиться.
- Извините, ребята, но больше двух машина не потянет.
- Послушай, Эрик, я обещал рассказать тебе первому о том, что здесь происходит, но если ты будешь сам соваться в это дело или таскаться за мной, я сотру тебя в порошок. Миллер освободился и поправил одежду.
- Ладно, Уильямс. Выходим.
Бак снова схватил Миллера за глотку. - Я ухожу! - воскликнул Эрик. Однако когда Бак поднялся на этаж особо важных персон, он был удивлен, увидев, что Миллер каким-то образом опередил его и скороговоркой представился охраннику в униформе как Стив Планк.
- Мистер Розенцвейг ждет вас, сэр,- сказал охранник
Охранник преградил им дорогу.
- Вы оба подождете здесь, пока я не вызову детектива. Бак сказал:
Бак, будучи моложе и в лучшей форме, догнал Миллера в коридоре и схватил его. Шум привел к тому, что некоторые стали открывать двери в коридор. - Сводите свои счеты где-нибудь в другом месте! - прокричала какая-то женщина. Бак сбил Миллера с ног и сдавил его шею.
- Ты дерьмо, Миллер! Неужели ты думаешь, что Розенцвейг пустит к себе незнакомца?
Охранник подбежал к ним.
- Доктор Розенцвейг будет здесь через минуту.
Наглец сделал шаг вперед.
- Эрик Миллер из "Сиборд мансли".
Миллер выглядел подавленным. Он кивнул и попятился.
- А я-то думал, что вас зовут Планк! - воскликнул охранник, вызвав смех у всех,
кроме Миллера.
После разговора с Хетти Рейфорд чувствовал себя скверно. Все сложилось хуже некуда: ну почему он не допускал ее на свои рейсы? Она вела бы себя более спокойно, и это облегчило бы ему возможность назвать подлинные причины ее приглашения на обед. Как теперь подойти к Хлое? На самом деле, собираясь поговорить с Хетти, он больше думал о возможности общения с Хлоей. Но разве мало она увидела? Не должно ли его приободрить то, что она захотела приобрести новый видеомагнитофон вместо украденного? Он спросил ее, не хочет ли она полететь с ним в Нью-Йорк ночным рейсом, но она ответила, что предпочитает остаться дома и подготовиться к занятиям. Он хотел настоять на своем, но не посмел. После того как она отправилась спать, он позвонил Брюсу Барнсу и рассказал ему о своих неурядицах.
- Ты чересчур изводишь себя, Рейфорд,- сказал см" тот.- Мне тоже казалось,
что говорить о нашей вере сейчас будет легче, чем когда-либо, но я постоянно наталкиваюсь
на определенного рода сопротивление.
У Хаима Розенцвейга был прекрасный люкс из нескольких комнат. Телохранители
заняли места у входа. Карпатиу пригласил Розенцвейга и Бака в небольшую гостиную,
затем снял пальто и аккуратно положил
- Устраивайтесь поудобнее, господа,- сказал он.
Бак быстро встал, чтобы вместе с Розенцвейгом выйти из комнаты, но Карпатиу настоял на том, чтобы они остались. - Не такое уж я сановное лицо, чтобы не разделить эту честь с моими друзьями - старым и новым. Сидите! Они уселись, и он нажал кнопку громкоговорящего телефона.
- Николае Карпатиу слушает!
Карпатиу кивнул головой, и Бак подумал, что тот испытывает сильный прилив эмоций.
- Это будет очень большой честью для меня.
На Бака все это не произвело такого впечатления, как на Карпатиу и Розенцвейга. Он давно потерял пиетет перед президентами США, особенно перед этим, который настаивал на том, чтобы его звали Фитц. Бак делал материал о Фитцхью как о Человеке года - Баку принадлежала первая часть, Фитцу - вторая. С другой стороны, не каждый же день случается, что ты сидишь в комнате и - вдруг! - звонок президента Соединенных Штатов. Казалось, что некоторое время Карпатиу находился под впечатлением звонка президента, но почти сразу он переменил тему. - Бак, я готов ответить на все ваши вопросы и дать вам то, в чем вы нуждаетесь. У вас прекрасные отношения с Хаимом. Я поделюсь с вами одним секретом - вы убедитесь, что это сенсация. Но, прежде всего, давайте разберемся с вашими неприятностями, мой друг. Я хотел бы помочь вам. Бак никак не мог сообразить, каким образом Карпатиу узнал о его неприятностях. Значит, он освобожден от того, чтобы самому подводить разговор к этой теме и просить о помощи. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Теперь вопрос заключался в том, что именно знает Карпатиу и что еще ему следует узнать? Карпатиу выпрямился в кресле и посмотрел Баку прямо в глаза. Бак вдруг сразу успокоился и почувствовал, что он находится в безопасности. Охваченный этими чувствами он легко рассказал Карпатиу все. Все. Даже то, что его друг Дирк предупреждал его, что со Стонагалом и Тодд Котраном встречался какой-то европеец, и Бак предположил, что это был Карпатиу.
- Да, это был я,- сказал Карпатиу,- Но поверьте мне, тут не было никакого заговора.
Ни о чем подобном я и слыхом не слыхивал. Мистер Стонагал был того мнения, что
мне будет полезно встретиться с некоторыми его коллегами, которые имеют определенное
влияние в международных кругах. У меня не сложилось никакого определенного мнения
относительно них, и я не взял на себя никаких определенных обязательств в отношении
кого-либо из них. Вот что я вам скажу, мистер Уильямс. Я верю тому, что вы рассказали.
Я знаю вас только по вашей деятельности, и я доверяю той репутации, которую вы
приобрели у людей, которых я высоко ценю, в частности - у доктора Розенцвейга.
Ваш рассказ прозвучал вполне правдоподобно. Однако мне сказали, что Лондон требует
вашей выдачи по обвинению в убийстве агента Скотланд-Ярда, что есть свидетели,
готовые под присягой подтвердить, будто вы отвлекли внимание Томпкинса, установили
бомбу и привели ее в действие при помощи дистанционного устройства, не выходя
из паба.
Мозг Бака заработал в бешеном темпе. Это как раз то, чего он так хотел, но вместе с тем он боялся, что Карпатиу не сможет предпринять что-либо настолько быстро, чтобы Бак не попал в лапы к Тодд Котрану и Салливену. А, может быть, Карпатиу связан с ними более тесными узами, чем он признал?
- Сэр, я, безусловно, нуждаюсь в вашей помощи! Но в первую очередь я журналист,
меня нельзя купить. Я не пойду ни на какую сделку.
Карпатиу вздохнул. - Бак, я вам уже сказал, что ваш друг Дирк ошибался насчет существования заговора. Я не состою в одной компании с Тодд Котраном, Стонагалом или кем-то еще из международных финансистов, с которыми я имел честь встречаться. Однако есть целый ряд важных решений, затрагивающих их интересы, и тут кое-что от меня зависит. Бак спросил Карпатиу, не возражает ли он против того, чтобы они снова сели. Карпатиу попросил Розенцвейга оставить их наедине на несколько минут. - Видите ли,- сказал Бак, когда они уселись,- я - человек молодой, но уже многое повидал. Я чувствую, что довольно близко подошел - ну, не к заговору, а к какой-то затее - в которой вы активно участвуете. Я могу принять участие в игре и сохранить свою жизнь или отказаться и встретить свою судьбу в Лондоне. Карпатиу поднял руку и покачал головой.
- Бак, повторяю, речь идет о политике и дипломатии, а не о преступлениях и
грязных делах.
Карпатиу не стал отвечать на этот вопрос.
- Что я в конце концов понял - на это ушло почти десять лет - так это то, как
деньги уходят туда.
Карпатиу снова пренебрег вопросом.
- Этот капитал обладает реальной властью.
У Бака перехватило дыхание. К чему клонит Карпатиу? Бак смотрел на него, не в состоянии ни шевельнуться, ни заговорить. Карпатиу продолжал:
- Генеральный секретарь ООН Нгумо является президентом страны, население которой
голодает. Мир вполне готов принять мой план десяти постоянных членов Совета Безопасности.
Эти вещи могут быть совмещены. Генеральный секретарь должен будет посвятить свое
основное время проблемам Ботсваны. Если его надлежащим образом стимулировать,
он так и поступит. Он станет счастливым и богатым человеком в своей счастливой
процветающей стране. Но сначала он должен будет добиться того, чтобы был принят
мой план реорганизации Совета Безопасности. Десять его членов составят любопытную
смесь, которая будет включать и прежних послов, но по большей части это будут
новые люди с огромными финансовыми средствами и прогрессивными взглядами.
Карпатиу откинулся назад, как будто что-то обдумывая.
- А ведь это была бы неплохая идея? - сказал он.- Человек, не принадлежащий
миру политики, обладающий блестящим умом финансиста, мудрый, благоразумный, позитивно
настроенный, мыслящий достаточно глобально, чтобы понять необходимость введения
в мире системы трех ваяют, готовый ради этого даже отказаться от собственной валюты
- фунта стерлингов. Ничто не помешает ему сыграть эту роль. Я думаю, что уровень
комфорта в мире повысится благодаря его деятельности, не так ли?
Карпатиу изобразил на своем лице улыбку:
- Я думаю, что если человек займет такой высокий пост в международной организации,
он будет стремиться к тому, чтобы все было чисто.
Рейфорда не брал сон. По непонятным причинам скорбь и раскаяние в связи с исчезновением жены и сына снова переполнили его душу. Он опустился с кровати на пол и встал на колени с той стороны, где обычно спала жена, пряча свое заплаканное лицо в простыню. Он так устал, так изнервничался из-за Хлои, что на какое-то время это вытеснило из его души воспоминания о страшной утрате. Он был абсолютно уверен, что жена и сын находятся на небесах, что там они чувствуют себя лучше, чем когда-либо здесь, на земле. Рейфорд знал, что он уже получил прощение за то, что подсмеивался над женой, не обращал на нее внимания, за то, что в течение многих лет он пренебрегал Божьим призывом. Он был рад, что ему дается новый шанс, что у него появились новые друзья и место, где можно изучать Библию. Но все это не могло заполнить образовавшейся в его сердце пустоты, страстного стремления обнять жену и сына, расцеловать их, сказать им, как он их любит. Он молился о том, чтобы его скорбь притупилась, но какая-то часть его души, напротив, желала, чтобы эта боль оставалась. Он чувствовал, что его муки - заслуженные, хотя ему уже становилось легче. Он начал ощущать Божье прощение. Брюс говорил ему, что он должен по-прежнему испытывать чувство стыда за совершенные им грехи. Когда Рейфорд, стоя на коленях, плакал и молился, им снова овладела тревога. Он снова вспомнил, как безнадежны все его усилия в отношении Хлои. Все его попытки проваливались одна за другой. Что еще может он сказать ей или сделать? Брюс советовал ему молиться, но это был не тот путь, на котором он мог добиться успеха. Конечно, он молился за нее, но это ничего не давало. Он был человеком дела.
Ему казалось, что каждый его шаг только еще больше отталкивает ее. У него даже
появилось ощущение, что если он еще что-нибудь скажет или сделает, это может привести
к тому, что она откажется от Христа раз и навсегда. Рейфорд еще никогда не чувствовал
себя до такой степени бессильным и отчаявшимся.
Он горько плакал в темноте, когда неожиданно раздался скрип половиц и шаги. Он резко обернулся. При слабом свете в дверях обрисовался ее силуэт в ночной рубашке. Он не знал, что она слышала его голос.
- Что с тобой, папа? - спросила она успокаивающе.
Рейфорд поднялся и протянул руки, чтобы обнять ее. Она подошла, села рядом и позволила обнять себя.
- Я верю, что когда-нибудь я снова увижу их,- сказал он.
|
|||
|
2001–2024 Электронная христианская библиотека