.
Каталог
АВТОРЫ
НОВОЕ
СПРАВКА
ПОИСК
 
Предупреждение
Данное художественное произведение предназначено для ознакомления, а также для свидетельства и распространения библейского учения.
Любое коммерческое использование настоящего текста без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ  ДОПУСКАЕТСЯ !!!
Если вы желаете приобрести данный материал, то вам необходимо обратиться в издательство для получения более подробной информации.
Брат Андрей. "Божий контрабандист" 
Джон и Элизабет Шерилл 
 
   
 Глава 18
В Россию с любовью 

Ханс с огромным вниманием слушал мои воспоминания, иногда задавая вопросы. Когда я закончил свой рассказ, он вознес к Господу одну из своих прямолинейных и исполненных верой молитв, в которой просил привести нас опять к Иванову, поскольку контакт был уже налажен.
«Думаю, пора сделать перерыв, Анди, — добавил он, — я хочу выпить чашку кофе». 
«Я тоже». 
Впереди за живой изгородью мы увидели полянку и заехали туда, не заметив, что там уже стоял один автомобиль, а его пассажиры наслаждались пикником. 
Мы остановились и вышли из машины. Мне показалось, что русские повели себя совершенно недружелюбно. Они смотрели на нас и говорили что-то недовольным тоном. Мужчина раздраженным жестом вылил полчашки чая в траву, а две женщины стали собирать в корзину тарелки, фрукты и недоеденный хлеб. 
Мы все еще недоумевали, что бы это могло значить, когда вдруг услышали скрип тормозов на противоположной стороне дороги. Хлопнули дверцы автомашины. Буквально через мгновения перед нами выросли два милиционера в форме. Они стояли на полянке, подбоченившись, быстро оглядывая обе группы. Затем один офицер пошел к нам, а другой — к русской машине. 
«Как поживаете?» — сказал Ханс, радуясь возможности поговорить по-русски. 
Офицер не ответил, и Ханс погрустнел. «Он просто не хочет со мной разговаривать», — пожаловался Ханс, демонстративно отвернувшись от него с чашкой кофе. Однако, хорошо зная Ханса, я был уверен, что он страстно молится. Этому милиционеру нельзя даже заглянуть в нашу машину. Мы еще молились, когда вдруг офицер резко повернулся и присоединился к своему товарищу у другой машины. Там разгорелся жаркий спор, люди пожимали плечами, а потом стали разгружать свой автомобиль. 
Мы наблюдали в течение двадцати минут, как эти бедные русские вытаскивали все, что у них было, и раскладывали на земле. Затем милиционеры осмотрели мотор, салон, не поленились даже заглянуть под машину. Мы понимали, что стали причиной этих неприятностей, но не знали, что делать. Поэтому просто размешивали свой кофе до тех пор, пока он совсем не остыл. 
Через полчаса, увидев, что милиционеры даже не собираются смотреть в нашу сторону, мы решили потихонечку убраться оттуда. Поэтому мы выпили остывший и ставший невкусным кофе, убрали маленькую печку, производя как можно больше шума и хлопая дверями. Но офицеры не обращали на нас ни малейшего внимания. Мы медленно проехали через изгородь и вернулись на шоссе, где стояла милицейская машина. 
«В чем дело?» — спросил Ханс, когда мы выехали на дорогу. 
«Не знаю. Скорее всего, они решили, что мы контрабандисты и обмениваемся с этими людьми товаром. Ханс, нужно помолиться за эту семью, чтобы из-за нашей неосмотрительности они не попали в беду. И нужно быстрее избавиться от нашего груза». 
Московские проспекты показались очень широкими, по ним могли в один ряд проехать до десяти автомобилей. На дорогах было больше машин, чем раньше. Мы проехали мимо огромного ГУМа, через Красную площадь, мимо Мавзолея и наконец приехали в то место, где нам предстояло жить. Мы тут же разбили палатку и приготовились вытащить хотя бы несколько Библий. 
«Не поднимай головы, — сказал Ханс, — на нас смотрят». 
Не оборачиваясь, я накрыл приготовленные книги картой Москвы. Затем, как бы случайно, оглянулся и увидел человека. На нем была надета зеленая выцветшая форма, и он пристально смотрел на нас, стоя в нескольких шагах от машины. Я вытащил кофеварку, и мы с Хансом стали готовить кофе. Наблюдатель ушел сразу же, как только мы перестали вытаскивать Библии. 
«Как ты думаешь, зачем он приходил?» — спросил я Ханса. 
«Он мне не нравится. Нужно быстрее раздать все наши Библии». 
Мы взяли одну книгу, закрыли машину и ушли из лагеря. Был четверг, и я знал, что в этот день в баптистской церкви проходит служба. Мы поехали туда. 
На вечернем молитвенном собрании присутствовало примерно тысяча двести человек! Богослужение было почти таким же, как два года назад, но ни на возвышении, ни в зале я не увидел Иванова. 
Когда собрание закончилось, мы с Хансом вышли в вестибюль и стали прогуливаться среди прихожан. Мы искали человека, которому можно было бы передать наш драгоценный груз. Я подошел к главному входу, вглядываясь в лица людей, и просил Бога дать мне возможность, как Он делал это раньше, узнать человека, которому можно было бы довериться. 
Очень скоро я увидел его. Худой, лысеющий мужчина старше сорока лет стоял у стены, глядя в толпу. У меня было настолько сильное желание заговорить с ним, что я чуть не забыл про Ханса. Но христианское братство всегда помогает подтвердить водительство одного человека откровением другого. Я подождал, пока грузный Ханс подойдет ко мне поближе. 
«Я нашел того, кто нам нужен!» — сообщил он мне прежде, чем я успел ему что-нибудь сказать. Из сотен людей, находившихся в
вестибюле, он выбрал того же, кого и я. Почувствовав радость и облегчение, мы подошли к этому человеку. 
«Как вы поживаете?» — спросил Ханс. 
«А как вы поживаете?» — ответил мужчина, сразу насторожившись. 
По мере того как Ханс рассказывал, кто мы такие и откуда, лицо человека становилось все более недоумевающим. Но когда Ханс дошел до слова «голландец», тот стал смеяться. Он объяснил, что сам был немцем, иммигрантом во втором поколении. Он жил в Сибири, и в его семье дома говорили по-немецки. 
Тут же завязался разговор. Мы с Хансом слушали его и просто не верили своим ушам. Этот человек приехал из маленькой церкви в Сибири в двух тысячах миль от Москвы. У них было сто пятьдесят прихожан и ни одной Библии. Однажды во сне ему было сказано поехать в Москву, где он найдет Библию для своей церкви. Сначала он не хотел ехать, потому что знал, как и все, что в Москве тоже нет Библий. 
На этом его история заканчивалась. 
Мы с Хансом посмотрели друг на друга, и я кивнул ему, чтобы он поделился с нашим сибирским другом радостной новостью. 
«Вы сказали, что проехали две тысячи миль с востока, чтобы найти Библию, а мы проехали две тысячи миль с запада, чтобы привезти Библии для церквей России. И вот мы встретились, сразу узнав друг друга». 
С этими словами Ханс дал ему большую русскую Библию, которую мы принесли с собой. У сибиряка не было слов. Он держал Библию на вытянутых руках и смотрел то на нее, то на нас. Вдруг его прорвало, и хлынул поток благодарностей и объятий, так что вокруг нас собралась толпа. Меня это смутило, я не хотел привлекать к нам внимания. Шепотом я рассказал этому человеку остальные новости, объяснив, что у нас есть еще Библии, и если завтра мы встретимся с ним в десять часов, то он получит еще несколько Библий для своей церкви. 
Вдруг сибиряк стал подозрительным. «Это бесплатно?» 
«Конечно, — ответили мы, — это просто одна рука Тела Христова восполняет нужды другой». 
На следующее утро в девять часов Ханс стоял на страже, а я вытаскивал Библии из наших тайников в машине. Я почти закончил свою работу, когда Ханс стал насвистывать национальный гимн Голландии, и я понял, что снова появился наш друг в зеленой форме. С глубоким вздохом я опять принялся готовить кофе. 
«Кофе готов!» — крикнул я Хансу. 
Он подошел и взял чашку с ледяным кофе из моих рук. «Он вернулся?» — спросил я. 
«Такой же любопытный, как и вчера. Он что-то подозревает. Сколько ты достал?» 
«Четыре». 
«Ну, что ж, хватит. Клади в сумку и пойдем». Иметь при себе личную Библию не было преступлением, но обвинение в торговле Библиями предполагало серьезные последствия. Тем более контрабандными Библиями. Поэтому мы положили в сумку только четыре книги и отправились на автобусную остановку. Ровно в десять часов мы вошли в церковь и сели на скамейке рядом с дверью. В 10.30 мы начали беспокоиться, чувствуя, что привлекаем к себе внимание. Затем, без пятнадцати одиннадцать, мы услышали голос: «Здравствуй, брат». 
Я резко обернулся назад. Но это был не мужчина из Сибири. Рядом со мной стоял Иванов, пастор, которого я встретил в свой предыдущий приезд в Россию. 
«Вы кого-нибудь ждете?» — спросил Иванов. 
«Одного человека. Мы с ним виделись вчера вечером». 
Иванов помолчал. Затем сказал: «Я так и думал. Этого-то я и боялся. Ваш сибирский друг не сможет прийти». 
«Что это значит — не сможет прийти?» 
Иванов огляделся вокруг. «Друзья, — сказал он, — на каждом собрании в зале присутствуют работники органов безопасности. Мы знаем об этом. Вчера они видели, что вы беседовали, и теперь он не может прийти. С ним „поговорили“. Вы принесли ему что-нибудь?» 
Я посмотрел на Ханса. Можно ли доверять Иванову? Ханс пожал плечами и затем едва заметно кивнул головой. 
«Да, — сказал я коротко, — четыре Библии. В этих сумках». 
«Оставьте их мне, я передам ему». 
Мы с Хансом опять переглянулись. Но в конце концов вытащили из сумок Библии, завернутые в газету, и отдали их Иванову. Затем, попросив Божьей защиты, я пошел напролом. Похоже, другого выхода не было. 
«Мы можем поговорить с кем-нибудь?» — спросил я. 
«Поговорить?» 
«Да, честно говоря, у нас есть еще Библии». 
Иванов задохнулся. «Что вы имеете в виду? Говорите тихо. Сколько Библий у вас есть?» 
«Более сотни». 
«Вы шутите». 
«Они в машине в лагере». 
Иванов на минуту задумался. Затем без слов повел нас по длинному коридору. Когда мы повернули за угол, он внезапно остановился, положил Библии на пол и протянул руки ладонями вниз. 
«Видите мои ногти?» — спросил он. Мы уставились на его ногти, кривые и утолщенные, поврежденные от самых корней. «За свою веру я сидел в тюрьме», — сказал Иванов. Я вспомнил, как этот человек говорил делегатам молодежной конференции, что в России верующих не преследуют! «Буду с вами откровенен. Я больше не хочу подвергать себя опасности. Я не могу помочь вам с Библиями». 
Я почувствовал сострадание к этому человеку. «Я знаю, — сказал я, — мы вас не виним. Может быть, вы знаете кого-нибудь, кто захочет взяться за это дело?» 
«Марков, — сказал Иванов, — я договорюсь с ним, чтобы он взял у кого-нибудь машину. Он встретится с вами у ГУМа ровно в час». И затем добавил: «Будьте очень осторожны». 
Ханс показал на стопку книг на полу. «А как же эти? Вы не рискуете, согласившись взять эти?» 
Иванов улыбнулся, но глаза его остались печальными. «Четыре Библии, — сказал он, — это не очень серьезное экономическое
преступление. Они стоят четыреста рублей. Сколько можно просидеть за четыреста рублей? Самое большее — четыре месяца. А сто Библий? Это около десяти тысяч рублей здесь, в Москве, а в провинции и того больше. Десять тысяч рублей — это порнографическая литература! За это человек может умереть.» 
«ПорнографиГ? — вскричали мы с Хансом. — Причем тут порнография?» 
«Ни при чем, — сказал Иванов, — только если вас поймают, вам предъявят обвинение в распространении этой литературы». И, словно получив какой-то сигнал, он круто развернулся на каблуках, подхватил с пола книги и быстро исчез из виду. 
В тот же день в час дня мы остановились у ГУМа. Из машины, припаркованной в ста ярдах от нас, вышел человек, прошел мимо, внимательно посмотрев на нас. Затем он вернулся. 
«Брат Андрей?» 
«Вы — Марков? — спросил я. — Приветствую вас во имя Господа». 
«Сейчас мы сделаем что-то невероятное, — быстро сказал Марков, — мы перегрузим Библии в двух минутах ходьбы от Красной площади. Никто не заподозрит нас в таком месте. Это гениально». 
Очевидно, этот брат был более гениальным, чем я. Мне его идея совсем не понравилась. Мы поехали за ним на улицу, которая находилась совсем рядом с Красной площадью. С одной стороны высилась глухая стена, а с другой стояли жилые дома. Из любого окна нас могли увидеть любопытные глаза. 
«Ты лучше молись», — сказал я Хансу, остановившись за машиной Маркова. 
Ханс начал молиться, а я вытаскивал коробки и мешки с Библиями. Марков открыл заднаю дверцу своей машины, и мы, не таясь, перегрузили все книги на глазах у многочисленных прохожих. Когда мы закончили, Марков быстро пожал нам руки, сел в машину и завел мотор. 
«На следующей неделе, — сказал он, — эти Библии будут у пасторов по всей России». 
Когда Марков уехал, я посмотрел на Ханса. Он все еще молился, но уже улыбаясь. Эта часть нашей миссии была завершена. У нас осталась только одна коробка украинских Библий, и наш шпион в зеленой форме мог таращиться на нас сколько его душе угодно. Наша машина была пуста. 
Мы возвращались домой через Украину и сами раздали последние украинские Библии. Во время одной из таких остановок меня захватила идея, которая в течение следующих трех лет стала моей неотступной мечтой. Ибо именно там, на Украине, когда у нас оставалось всего две Библии, один из прихожан принес показать нам сокровище своей семьи — карманную украинскую Библию. 
Я держал маленький томик в руках и не верил своим глазам. Да, согласился со мной тот человек, эта Библия занимала четверть объема тех Библий, что мы привезли с собой. Я переворачивал тонкие странички, удивлЃясь мелкому, но очень четкому шрифту. Каждое слово было видно и легко читалось. Я закидал этого человека вопросами, где книга была напечатана, кто издал ее, где они ее купили, но он ничего не мог сказать мне. 
Я не мог расстаться с этой книгой. Я взвешивал ее в руках. Клал ее в карман. Вытаскивал и сравнивал с нашими Библиями. Но ведь каждый раз мы могли бы привозить таких Библий в три, четыре раза больше! Их намного удобнее было бы переносить и прятать здесь, в России. И если такие Библии были напечатаны на украинском, значит их можно издать на русском и на других восточно-европейских языках. Видя, насколько эта Библия заинтересовала меня, ее обладатель сделал мне предложение. Может быть, мы захотим поменять эту маленькую Библию на две большие, оставшиеся у нас? И тогда в его церкви появится дополнительная Библия. 
К моей великой радости, все члены прихода согласились, и я уехал из этого города с мечтой в кармане. С огромным нетерпением я ждал встречи с представителями Библейских обществ на Западе. В последнее наше воскресенье в России мы посетили баптистскую церковь в украинской деревне недалеко от венгерской границы. Пение было волнующим, а молитвы пылкими. Но, когда наступило время проповеди, пастор сделал странную вещь. Он сошел с кафедры и взял у одного из прихожан Библию. Мы слышали, что в России есть служители без Библий. Но мы видели это своими собственными глазами в первый раз. 
После служения пастор пригласил нас встретиться в его кабинете со старейшинами. Встреча, как это часто бывало в России, началась агрессивно. Мы поняли, что это делалось в целях безопасности, поскольку все пасторы знали, что за ними ведется наблюдение. На этот раз агрессия была направлена на мой автомобиль. 
«Скажите, — спросил пастор через прихожанина, говорившего по-немецки, — каким промышленным комплексом вы руководите?»
«Но я не работаю ни в какой компании». 
Переводчик передал мой ответ, но пастор на этом не успокоился. «Я знаю, что вы говорите неправду, — сказал он, — потому что прямо перед церковью стоит ваш автомобиль. Машины есть только у капиталистов. Простые люди ходят пешком». 
Что мне было делать? Невозможно было убедить его, что я — бывший фабричный рабочий, сын деревенского кузнеца. Он совершенно не мог этого понять и прекратил разговор на эту тему просто из вежливости или же потому, что убедился, что доказал свою антипатию к ненавистному и праздному классу богачей! 
В любом случае, мы стали говорить о втором пришествии Христа, самом популярном богословском вопросе в России, и тон разговора сразу изменился. Я вытащил из кармана свою голландскую Библию, чтобы отследить те стихи, которые упоминал пастор, и, когда он закончил, положил ее на стол. 
Я сразу заметил, что он утратил интерес к разговору. Его внимание было приковано к моей Библии! Он взял ее и взвесил в руках,
расстегнул, заглянул в нее и снова застегнул. 
Потом он положил ее на стол. Не так, как я, но с величайшей аккуратностью. Он положил ее на угол и медленно провел пальцами по краям книги, чтобы сравнять с краем стола. А затем задумчивым голосом, словно обращаясь более к себе, чем к нам, сказал: «А вы знаете, брат, у меня нет Библии». 
Мое сердце не выдержало. Передо мной сидел человек, духовный лидер тысяч душ, и у него не было собственной Библии. 
Все Библии, которые мы привезли с собой, разошлись — и тогда я вдруг вспомнил. Маленькая украинская карманная Библия!
«Подождите!» — воскликнул я, вскочив со стула. Библейским обществам придется поверить мне на слово. Я побежал к машине, достал маленькую книжку из-под сиденья и быстро вернулся в кабинет. 
«Вот, — я вложил в руку пастора Библию, — это вам. Теперь у вас тоже есть Священное Писание». 
Переводчик повторил мои слова, но пастор все еще не понимал. 
«Это кому?» — спросил он. 
«Это вам! Теперь это ваша Библия!» 
Когда в тот день мы с Хансом уехали, наши кости болели от объятий группы старейшин. Ибо теперь у их пастора была собственная Библия, которую в конце проповеди ему не нужно будет возвращать. Библия, которую он сможет взять в любое время. Библия, которую он будет читать и любить. 
Когда мы уезжали из России, я знал, что впереди меня ждет еще более серьезная работа по сравнению с тем, что я делал до этого за Железным занавесом. Мне нужно было убедить некоторые организации начать печатать карманные Библии на славянских языках. И тогда мы сможем ввозить эти книги в Россию не сотнями, а тысячами.
 

  Предыдущая глава    Оглавление   Следующая глава



2001–2024 Электронная христианская библиотека