|
Письма
Второе письмо.
Различие между мной и другими.
Вера единственное последовательное и постоянное средство. Обесценивание
этого может рассматриваться как заблуждение. Я не нашел моего образа жизни
в книгах, хотя у меня нет никакой трудности относительно этого, все же,
для большей безопасности, я буду рад узнать ваши мысли об этом.
Беседуя несколько дней назад с одним человеком о благочестии, он сказал
мне, что духовная жизнь есть жизнь по благодати, которая начинается с рабского
страха и растет от надежды вечной жизни и завершается чистой любовью. Каждое
из этих состояний имеет свои различные стадии, посредством которых каждый
достигает последней, благословенного совершенства. Я не следовал этим методам.
Напротив я не по инстинктам знаю, что они препятствовали мне. По этой причине
я с приходом к вере принял решение предать себя Богу как лучшее средство
избежать моих грехов и из-за любви к Нему, чтобы отказаться от всего, кроме
Него.
В течение первых лет я обычно проводил время, назначенное для посвящения,
в мыслях о смерти, суде, аде, небесах и моих грехах. Так я жил несколько
лет, заботливо помышляя остальную часть дня в своем деле в присутствии
Бога, о Ком я думал, что Он всегда со мной и внутри меня.
Потом я пришел незаметно к этому и в молитвах, и это дало мне великое
восхищение и утешение. Эта практика произвела во мне высокое почитание
Бога и только вера одна могла удовлетворить меня в этом вопросе.
[Я
думаю он имел в виду, что все другие упражнения, которые он мог использовать
для Бога были неудовлетворительны, потому что он считал их недостойным
Бога и поэтому он не был удовлетворен, но был удовлетворен верой, которая
принимает Бога как бесконечного и непостижимого по природе поскольку Его
не охватить человеческими мыслями.]
Таково было мое начало и все же я должен сообщить вам, что в течение
первых десяти лет я страдал много: осознание того, что я не был посвящен
Богу, как хотел того, и грехи, всегда всплывающие в разуме и великие незаслуженные
снисхождения, которые Бог подавал мне, были причиной и источником моих
страданий. В это время я часто падал и вставал снова. Мне казалось, что
творение, рассудок и Сам Бог были против меня. И только одна вера за меня.
Я был встревожен порой мыслями, что для того, чтобы верить, я получил
великое снисхождение, подействовавшее на мою самонадеянность, сразу претендовавшую
на то, что другие достигают с трудностью. Иногда это было преднамеренное
заблуждение и казалось, что для меня от него нет никакого спасения.
Когда я только думал о том, как бы закончить свои дни от этих бед (которые
нисколько не ослабляли доверие, которое я имел к Богу и которые служили
только укреплению моей веры), я внезапно изменился и моя душа, которая
в то время терпела неприятности, почувствовала глубокий внутренний мир,
как будто она была в центре покоя. С тех пор я хожу перед Богом просто,
верою, со смирением и любовью и я стараюсь не делать ничего и не думать
ни о чем, что могло бы вызывать Его недовольство. Я надеюсь, что когда
я сделал то, что мог, Он сделает мне то, что Ему угодно.
Что касается происходящего во мне в настоящее время, то я не могу выразить
это. Я не имею никакой боли или трудности в моем состояния, потому что
я не живу по своей воле, но по Божией, которою я пытаюсь выполнять во всем
и которой я так предан, что я не взял бы и соломинки с земли вопреки Его
указания или от любого другого повода, отличного от любви к Нему.
Я оставил все формы посвящения и молитвы, кроме тех, к которым мое
состояние обязывает меня. И я делаю это моим повседневным делом, чтобы
сохранять себя в Его святом присутствии, в котором я держу себя простым
бодрствованием и главным образом, любовью к Богу, которой я могу призывать
реальное присутствие Божие. Или, чтобы выразиться лучше, я достигаю это
обычной, тихой и тайной беседой души с Богом, Который часто дает мне радость
и восторг внутри, а иногда также и внешне, и настолько сильно, что я вынужден
использовать все средства, чтобы уменьшить их и не показать их другим.
Короче говоря, я уверен вне всякого сомнения, что моя душа была с Богом
все эти тридцать лет. Я оставляю без внимания многое, чтобы не утомить
вас, но все же я думаю стоит рассказать о способе моего рассматривания
себя перед Богом, Кого я вижу своим Царем. Я считаю себя беднейшим из людей,
полного ран и тления, совершившим всякие преступления против своего Царя.
Тронутый осмысленным сожалением, я исповедал Ему все мое зло и просил Его
прощения, отверг себя в Его руках, чтобы Он сделал то, что Ему угодно для
меня. Этот Царь, полный милосердия и благости, весьма далек от наказания
меня и обнимает меня любовью, приглашает меня к Своей трапезе, служит мне
собственными руками, дает мне ключ к Своим сокровищам, беседует и стремится
ко мне постоянно тысячами и тысячами способов и обращается со мной во всем
как с любимым. Так я вижу себя время от времени в Его святом присутствии.
Мой обычный метод - это простое внимание и общее страстное отношение
к Богу, к Которому я прилепляюсь с большей сладостью и желанием, чем младенец
к груди матери. И если я наберусь смелости использовать это выражение,
я могу назвать это состояние “грудью Божией”, где я нахожу невыразимую
сладость, которую я испытываю на опыте. Если иногда мои мысли отходят от
этого состоянии от необходимости или немощи, я сразу призываем вернуться
внутренними движениями, такими очаровательными и восхитительными, что я
стыжусь называть их. Я желаю, чтобы вы обратили внимание более на мою великую
нищету, о которой вы вполне информированы, чем на благоволение, которое
Бог дает мне, такому недостойному и неблагодарному, как я.
Что касается моих часов молитвы, они есть только продолжение того же
самого упражнения. Иногда я вижу себя, как камень перед
скульптором, из которого он должен сделать статую: представляя себя
таким образом перед Богом, я желаю, чтобы Он открывал Свой совершенный
образ в моей душе и я был подобен Ему. В другое время, когда я усердствую
в молитве, я чувствую, что мой дух и душа возносятся сами без какой-либо
трудности или усилия и это продолжается пока они пребывают и твердо укреплены
в Боге, как в центре и месте покоя.
Я знаю, что некоторые осуждают это состояние как бездеятельность, заблуждение
и самолюбие. Я признаю, что это святая бездеятельность и может быть даже
счастливое самолюбие, ибо душа в этом состоянии действительно способна
к нему. В действительности, пока она находится в этом покое, она не может
быть потревожена теми действиями, к которым она была прежде приучена и
которые были ее поддержкой, но теперь скорее препятствует ей, чем помогают.
Но я не могу никак согласиться, что это можно назвать заблуждением,
потому что душа, которая таким образом наслаждается Богом, желает только
Его. Если это - заблуждение во мне, то только Бог может исправить это.
Пусть Он сделает то, что Ему угодно и я желаю только Его, и полностью посвящен
Ему. Вы, однако, обяжете меня выслушать ваше мнение, которому я всегда
уделяю большое внимание, поскольку я уважаю вас.
Ваш в Господе.
|
|